третью табуретку. – Сказано же, чувствуй себя как дома. Садись, садись.
– Спасибо, – Ромка устроился на стуле. – А папа уже приезжал? – с запинкой осведомился мальчик.
– Приезжал друг твоего отца, господин Белостоцкий.
– Ему опять некогда, – с горечью констатировал Роман.
– Нет, он очень хотел приехать, но я попросила этого не делать, – объяснила Анжелика.
– Дядя Володя разрешил мне остаться?
– Разрешил, но попросил тебя обязательно навестить бабушку в воскресенье. Ты не против?
– Нет, – Ромка покачал головой. – Бабушка хорошая. Она меня любит.
– А отец тебя не любит? – Эвелина приподняла брови. – Странно.
– Наверное, любит… – Роман замялся. – Просто я ему больше не верю.
– Так, – видя, что разговор сворачивает в ненужное русло, Анжелика залпом допила чай. – Прекратили беседу, и пошли учить уроки на завтра. Не поверю, чтобы Аделаида Григорьевна ничего не задала.
Эвелина проводила дочь и Романа взглядом и взяла телефон. Трубку сняли после первого же гудка.
– Здравствуй, – бесцветным голосом произнесла она. – Нужно поговорить.
Глава 5
Послеполуденное солнце било в глаза, но встать и задернуть штору, он не мог.. В последнее время у него хватало сил только на то, чтобы дышать.
Он даже не знал своего имени, не помнил, где родился, ничего не знал о своих близких. Единственной вещью из прошлой жизни была старая Библия, которую он всегда держал под подушкой. Часто мужчине снились длинные цветные сны, и, просыпаясь, он смаковал детали, которые не давали никакой информации о прошлом, но были приятны его сердцу. Он знал, что любит..любил, ту женщину, что приходила в его исковерканную память. Реальностью была палата в пансионате для престарелых, которую он делил с тремя другими постояльцами.
– Ну, как вы себя чувствуете, Петр Сергеевич?
Как всегда имя не вызвало никакой реакции. Оно было чужим, но другого у него не было. Мужчина выдавил из себя слабую улыбку.
– Хорошо, Лидочка, спасибо.
Лидия Говоркова тяжело вздохнула и, задернув штору, присела на стул, рядом с постелью.
– Петр Сергеевич, может вам нужно что-нибудь?
– Покой, только покой.
– Помрете вы со своим покоем, Петр Сергеевич! – Лидия приложила кулаком по своему кожаному портфелю. – Вы ведь мужчина хоть куда. Молодым сто очков дадите. Разве можно так?
На девушку посмотрели запавшие темные глаза.
– Я стар, Лидочка, очень стар.
– Зря вы так, – она покачала головой. – Нельзя себя хоронить. Хотите, погулять съездим?
– Не нужно, деточка, – старик снова отвернулся, – ничего не нужно, родная. Иди.
– До свидания, Петр Сергеевич, – Лида мысленно выругалась и покинула
