нам не положено заводить друзей, которые смотрят на нас такими глазами.
Я останавливаюсь. Гляжу на лепестки, лежащие на тротуаре под ногами, плавающие в лужах после вчерашнего дождя. Сжимаю свои книжки так крепко, что ладони становятся влажными.
Вижу, что Джеффри явно не в своей тарелке. Сам не знает, о чем говорит.
– Прен, пойми, я просто не хочу, чтобы ты…
– Понимаю.
– Я не хочу, чтобы тебя…
– Понимаю.
Он оглядывается по сторонам, убеждается, что поблизости никого нет.
– Понимаешь, если эти люди, хоть кто-нибудь из них, узнают про нас правду… какими бы миленькими, какими бы надежными они ни казались… они тебя уничтожат… всех нас уничтожат.
Сколько раз я уже это слышала?
– Понимаю, – сурово отвечаю я.
– Будешь вести себя осторожней?
– Я так и делаю.
Вечером, когда еще совсем не поздно, слышу, как хлопает входная дверь. Вернулась мама, наверное, принесла поесть.
Заканчиваю задание по физике и спускаюсь вниз.
В сумке на кухонном столе курица, печенье, салат из капусты с майонезом. Достаю две тарелки и вилки с ножами.
– Ешь, что хочешь, сама! – кричит мама из коридора, где перебирает почту. – Мне нужно кое-что закончить, подтвердить завтрашние вызовы. Поем позже.
Оставляю на столе пустые тарелки. Есть, конечно, хочется, но лучше я подожду.
Большинство девчонок моего возраста не любят обедать с родителями, а вот я наоборот. Я всегда стараюсь устроить все так, чтобы было хоть немного похоже на семейный обед. А когда мама увиливает по разным причинам, мне хочется этого еще больше. Думаю, человек так уж устроен: любит бунтовать по любому поводу.
Вот папа всегда придавал огромное значение накрытому столу. Он говорил, что семейный обед – это становой хребет цивилизации, и в прежней жизни мы каждый вечер садились за стол вместе, сначала впятером, потом вчетвером, потом втроем, а тем временем мир кругом летел в тартарары. Так что становой хребет – это, конечно, да, но держал он уже что-то не очень.
У меня было двое младших братьев, и они один за другим в течение двух месяцев умерли во время третьей эпидемии лихорадки Денге, которая стала известна под названием чумы крови. Это случилось за год до того, как мы явились сюда. Один из множества фактов, истинность которых не подлежит сомнению. Мне кажется, как-то неправильно этот опыт описывать обычными фразами, построенными из обычных слов. Его нужно обозначить только одним словом. «Событие». Кучка обыкновенных букв, которым нет никакого дела ни до тебя, ни до твоих братьев. Похоже, это слово будет следующим в нашей игре в «виселицу».
Почти невозможно представить, чтобы такое вот «событие» случилось в мире, где мы живем сейчас.
Отец, которого мы звали Паппи, эпидемию пережил. Я думала, что он отправится вместе с нами, но он исчез в ночь перед самым нашим переходом.
– Он решил остаться, – сказала мама таким тоном, будто
