складки.
Гладкие волосы цвета воронова крыла делали девушку еще бледнее, еще некрасивее, и Зария безжалостно стягивала их в тугую косу, строго следя за тем, чтобы ни одна прядь не выбивалась. Ненавидя свои «коровьи», непомерно большие на таком маленьком лице глаза, она прикрывала их длинной густой челкой и никогда не смотрела в лицо собеседнику, предпочитая разглядывать носки собственных башмаков. Знал бы он, что она делает это не по его приказу, а лишь потому, что терпеть не может глядеть на людей, в людей и видеть их внутреннюю гниль…
Закусив бледные губы, последняя из рода лантей поволокла полные воды ведра обратно. Как странно, ей всего двадцать, а кажется, словно все восемьдесят. Из этих двадцати – пять лет она провела в замужестве, купленном отцом. Пять лет кошмара, который все никак не прекратится.
Будь она хоть немного сильнее духом – сама бы покончила с собой, остановила затянувшуюся пытку. Да только прав оказался отец, когда говорил, что она никчемная, ничего толком не умеющая. Иначе не терпела бы издевок и затрещин. Не вжимала бы голову в плечи. Но, страшно признаться, больше всего на свете этой хилой, забитой девушке хотелось жить.
Жить!
А зачем, почему, она и сама не могла объяснить.
– Эй!
Так странно… В ее присутствии выплывают все скрытые пороки людей, словно грязная пена, которую поднимает прибой. И этим прибоем была Зария. И не важно, что с виду человек добр и приятен. Оказавшись рядом с ней, он словно отпускал все таившееся в душе зло – гневался, сквернословил, норовил обидеть безответную замарашку. Этот ужас, который мать называла проклятием рода лантей, преследовал девочку всю жизнь.
Одно радовало: мама, хотя и прожила недолго, успела научить дочь таиться – так она называла это маленькое… даже не колдовство, а скорее знание. Не всесильное, но весьма полезное. Вдох, и Зария уходила глубоко в себя, не замечая происходящего. Она была с миром, но была вне мира. Могла говорить, ходить, но сама словно находилась где-то далеко-далеко…
С виду она оставалась прежней: те же опущенные долу глаза, та же хромота, голова, втянутая в сутулые плечи, суетливая торопливость движений… Вот только настоящая Зария не имела к этой жалкой пародии на женщину никакого отношения. Она уходила в свой мирок, в котором царили лишь звенящая тишина и пустота. Туда не доносились насмешки и оскорбления, там почти не ощущалась боль от тычков и затрещин. Там было тихо… Иногда, «возвращаясь», она с удивлением понимала, что нареченный поставил ей новый синяк или облил неудавшейся стряпней.
Да, наверное, именно это знание раз за разом спасало жизнь и рассудок девушки последние пять лет. Но она не хотела об этом думать, да и незачем.
– Я тут, – тихо ответила она на окрик. – Тут.
Зария так и не подняла на него глаз. Что там нового? Маменькин сынок
