спинке кресла. В лице – безграничное доверие. Это доверие высвечивал яркий свет торшера. Консул курил сигару за сигарой. Он принес из шкафа большую плитку шоколада и выложил перед Эллен на курительный столик; кроме того, он приготовил красный карандаш. Да, еще он нашел гору разноцветных проспектов. Но все это было бессильно разбудить Эллен. Один-единственный раз она повернула голову в другую сторону – консул возбужденно выпрямился, но она уже опять заснула.
Пробило два часа. Фонтан все еще шумел. Консул чувствовал себя смертельно усталым. Портрет покойного президента удивленно улыбался ему. Консул попытался выдержать президентский взгляд. Но это было ему уже не по силам.
Когда Эллен проснулась, она сразу хватилась карты. Плитка шоколада и спящий консул никак не могли утешить ее в потере, об этом и речи быть не могло. Она наморщила лоб и подтянула к себе колени. Потом слезла с кресла и стала тормошить консула за плечи.
– Куда вы дели карту?
– Карту? – сконфуженно переспросил консул, поправил галстук и стал протирать глаза. – Ты кто такая?
– Где карта? – повторила Эллен с угрозой в голосе.
– Не знаю, – сердито сказал консул. – Ты что, думаешь, я ее спрятал?
– Может, и спрятал, – прошептана Эллен.
– Как ты могла подумать? – сказал консул, потягиваясь. – Кому придет в голову прятать целый земной шар?
– Плохо же вы знаете взрослых, – снисходительно возразила Эллен. – Вы консул?
– Да.
– Тогда… – сказала Эллен, – тогда… – У нее задрожали губы.
– Что тогда?
– Тогда это вы спрятали карту.
– Что еще за глупости? – сердито осведомился консул.
– Но вы еще можете все исправить. – Эллен порылась в своем портфеле. – У меня с собой папка для рисования и ручка. А то вдруг ваш стол уже заперт.
– Для чего мне все это?
– Для визы, – робко улыбнулась Эллен. – Пожалуйста, напишите мне визу! Бабушка сказала, это зависит от вас, стоит вам только расписаться. А бабушка у меня умная, можете мне поверить!
– Да, верю, – ответил он.
– Слава Богу! – улыбнулась Эллен. – Но тогда почему вы отказались дать мне визу? Мама не может уплыть без меня, одна. Кому она будет причесывать волосы и стирать носки? Кому она будет вечером рассказывать сказку, если она будет одна? Кому она будет чистить яблоко, если я с ней не поеду? И кто у нее схлопочет затрещину, когда у нее лопнет терпение? Я не могу отпустить маму одну, господин консул. А маму высылают.
– Все не так просто, – объяснил консул, чтобы выиграть время.
– И все потому, – сказала Эллен, – что никто за меня не отвечает. Те, кто отвечает за маму, те не отвечают за меня. Это вопрос денег, говорит бабушка, смешно, говорит бабушка, воробьем больше или воробьем меньше, говорит бабушка, ну, уедет ребенок, даст тягу, и во всем виноват
