он сам намерен финансировать экспедицию на две трети.
– Каждый зверь пойдет на вес золота! – воскликнул Гемелл после недолгого молчания. Поставка диких животных для гладиаторских боев быстро превратилась в один из самых доходных видов торговли, какие знал Рим.
– Я подумал, господин, что это может представлять для тебя интерес.
– Сколько еще денег нужно Гиеро?
– Одна треть, – сказал Сервилий, набрав перед этим полную грудь воздуха, – должна составить сто двадцать тысяч сестерциев.
Ромул даже рот открыл. Такой кучи денег он и представить себе не мог.
– Клянусь грудями Фортуны! – сердито воскликнул Гемелл. – Где же я сейчас раздобуду такой кредит? Я и так уже по уши в долгах.
– А если у Красса, господин?
Напуганный прозвучавшим именем и ошарашенный хозяйскими проблемами, Ромул вздрогнул. Он и понятия не имел, что у купца трудности с деньгами. И тут же он услышал чьи-то шаги в коридоре, возможно, это был кухонный раб с холодным питьем для хозяина. Нельзя было допустить, чтобы его поймали за подслушиванием, а потому он выпрямился и вышел в сад, стараясь ступать как можно громче.
Когда Гемелл увидел, кто пришел, его лицо помрачнело еще сильнее. Сервилий поспешно уткнулся в свой гроссбух, громадный том, куда в подробностях записывались все финансовые операции купца.
– Почему так долго? – рявкнул Гемелл, взглянув на солнечные часы. – Два часа!
Не решившись ответить, Ромул протянул хозяину пергамен.
Гемелл молча вгляделся в написанное. Тишину нарушало лишь поскрипывание стилоса письмоводителя.
Ромул ждал, понимая, что его все равно изобьют, что бы там ни написал Красс.
Гемелл закрыл глаза, скомкал письмо и швырнул его на пол. Красс соглашался дать ему новый кредит, но требовал за это совсем уж грабительские проценты. А Гемеллу совсем не улыбалось влезать в новое ярмо. Разъяренный, он избил Ромула даже сильнее, чем обычно, но мальчик вынес наказание без единого звука. Неожиданный выход в город и разговор с Пертинаксом стоили того.
Фабиола смотрела из-за кустов, кусая губы, чтобы не заплакать. Если она выдаст себя, Ромулу достанется еще сильнее. Ее ненависть к Гемеллу росла день ото дня. Он не только еженощно насиловал ее мать, но и почти каждый день избивал до синяков ее брата. Лишь страх за судьбу родных удерживал Фабиолу от попытки убить хозяина.
Лишь через два дня, когда синяки уже начали сходить, у Ромула выдалась возможность поговорить с Юбой. А до того всякий раз, когда мальчик приходил к нему, кто-нибудь оказывался рядом.
Гемелл пытался договориться со всеми знакомыми банкирами и ростовщиками, чтобы раздобыть денег для многообещающего предприятия. Ромул подозревал, что как раз для того, которое предложил Сервилий. Но, по-видимому, молва о его долгах уже разошлась по Риму, поскольку визитеры приходили и уходили, сочувственно качая головами. От этого нрав
