ФЕДОРОВНА. Чепуха какая! (чуть смущенно) Да у меня знаешь, сколько их было?
САРУХАНОВА. Кого?
ЛИКА ФЕДОРОВНА. Этих… мужиков – дураков!
САРУХАНОВА. Сколько?
ЛИКА ФЕДОРОВНА. Видимо-невидимо.
САРУХАНОВА. Невидимо, видимо, больше!
ЛИКА ФЕДОРОВНА (волнуясь). Почему ты так говоришь? Что ты обо мне знаешь, Саруханова? Да ты же обо мне не знаешь ничего! Так почему ты так со мной разговариваешь?! Так, все, мне надоело (начинает одеваться, собирать вещи в сумку). У меня больше нет никакого желания с тобой разговаривать! Знаешь что? Делай, что хочешь, пей, сколько хочешь, катись, куда хочешь! Пошла ты… Живи, как хочешь! (Идет к выходу, но перед дверью поворачивает обратно к Са-рухановой.) Только запомни одну вещь из нашего разговора. Только одну!
САРУХАНОВА. Ну, валяйте.
ЛИКА ФЕДОРОВНА. Запомнишь? На носу ее себе заруби, Саруханова. На ус намотай!
САРУХАНОВА. Намотаю, намотаю…
ЛИКА ФЕДОРОВНА. Мотай, чтоб не спадывало! Так вот: все мужики – подонки и сволочи. Они даже нашего мизинца не стоят. Они все могут только горе приносить! С ними осторожней надо!
Лика Федоровна идет к двери, Саруханова в этот момент идет к бутылке водки, но Лика Федоровна снова поворачивает обратно, и Саруханова вместо того, чтобы добраться до бутылки, поспешно садится на ближайший стул – стул Лики Федоровны.
ЛИКА ФЕДОРОВНА. Вот у меня один был…
САРУХАНОВА. Всего один?
ЛИКА ФЕДОРОВНА. Один из многих! Все мне предложения делал – раз пять или шесть, а я ему отказывала.
САРУХАНОВА. Сколько-сколько?!
ЛИКА ФЕДОРОВНА. Ну, четыре… Или три… Это неважно, Саруханова! Я ему все отказывала… Потому что знала – это у него не настоящее. Я ему так и говорила: «Нам надо, пойми, Толик, надо нам сначала проверить свои чувства!» А он лез и лез. Ужасно нахальный тип. «Чего, – говорит, – проверять, мне и так ясно, что я без тебя жить не могу!» Но ведь смог же! Смог! Я ему говорю: «Алик!»
САРУХАНОВА. Толик!
ЛИКА ФЕДОРОВНА. Да, да… «Толик! Я тебе нужна только… (понижает голос) только вот для этого дела… ну… для этого…»
САРУХАНОВА. Я поняла.
ЛИКА ФЕДОРОВНА. «А так ты меня не любишь!» А он: «Нет, люблю, и так люблю». И дальше опять начинает трепаться.
САРУХАНОВА (с некоторым сочувствием). Ну почему «трепаться?» А если он не трепался?
ЛИКА ФЕДОРОВНА. Трепался, трепался… Он трепач был страшный, этот Алик.
САРУХАНОВА. Толик!
ЛИКА ФЕДОРОВНА. Да разница-то какая? Ты меня сбиваешь, Сару-ханова! Ну Толик… Я уж стала его забывать… А чего его помнить? Уехал, и больше я его в жизни не видела! Под-донок! Если бы он действительно любил, не уехал бы ни за что! Вот и верь после всего мужикам, этим гадам, подонкам, подлецам… «Нужна!» Не нужны мы никому! А я потом плакала, так плакала, жить не хотелось…
