уроки восточных языков и, часто бывая в семье Ахмедбая, постепенно стал его ближайшим другом, а для Рамазана – добрым духовным наставником.
Именно через него Рамазан познакомился с тем исламом, который не преподавали в обычных медресе[26] и нельзя было услышать в наставлениях махаллинского муллы. Прежде всего учитель начал с того, что не стал будить Рамазана на утренний намаз. И вообще не требовал точного исполнения всех предписаний ислама. «Человеку нужно думать и понимать, что он делает и зачем он это совершает. Все действия должны быть осознанными. И намаз нужно творить со вдохновением, и сердцем чувствовать присутствие Аллаха. Рамазан еще мал, пусть спит. Не нужно его мучить. Он сам решит, что и когда ему делать».
Ахмедбай сначала был очень возмущен, даже чуть не прогнал учителя, но, решив к нему поближе присмотреться, все-таки оставил его на время. Рамазан хорошо запомнил беседы отца и Хайретдина хазрата, часто переходящие в жаркие споры, которые обычно проходили вечерами на веранде. Горел красный абажур, множество ночных бабочек носилось вокруг лампы.
Учитель говорил о каких-то семи путях, которые должна пройти душа, о ее путешествиях по просторам Вселенной после смерти и возвращении на землю.
Он читал строки известных поэтов-суфиев – Руми, Джами, Хайяма[27], подкрепляя их примерами из жизни. Ахмедбай, будучи правоверным мусульманином, спорил, доказывая все те же банальные истины, о которых каждую пятницу говорилось в проповеди в мечети, но потом заинтересовался иной точкой зрения и уже слушал Хайретдина, почти не перебивая. Позже Ахмедбай окончательно стал сторонником суфизма[28], он начал видеть смысл жизни совсем по-другому.
Кроме обязательных уроков Рамазан проводил с Хайретдином хазратом много свободного времени. Именно в эти часы неторопливой задушевной беседы где-нибудь в саду или на берегу реки умудренный жизнью наставник рассказывал о давно минувших временах, былых народах и царствах.
Учитель часто разговаривал с ним по-арабски и на фарси. Иногда он делал это вперемежку, общаясь то на одном языке, то на другом. Получалось что-то вроде игры.
Рамазан быстро запоминал незнакомые слова, они легко укладывались в его голове именно при помощи такого непринужденного разговора. Вечером, встречая отца, он с гордостью начинал болтать с ним на разных языках.
Ахмедбай вначале понимал сына, потому что он тоже в свое время изучал восточные языки, но через некоторое время Рамазан легко его обогнал в этих знаниях.
Хайредин хазрат постоянно читал какие-нибудь стихи.
«Все мы тленны, дитя, таков Вселенной ход.
Мы – словно воробьи, а смерть, как ястреб, ждет.
И рано ль, поздно ли – любой цветок увянет, —
Своею теркой смерть всех тварей перетрет [29]»
Рамазан не понимал тогда глубокий смысл подобных философских
Медресе – высшее мусульманское учебное заведение.
Мавлана Джалалиддин Мухаммад Руми (1207–1273) – выдающийся поэт-суфий, мусульманский богослов. Абдурахман Джами (1414–1492) – крупнейший персидско-таджикский поэт, писатель, суфий, философ, филолог, музыковед. Гайясаддин Абу-ль-Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури (1048–1131) – персидский философ, математик, астроном и поэт.
Суфизм – аскетически-мистическое направление в исламе, вклю- чающее в себя как учение, так и духовные практики, направленные на борьбу человека с сокрытыми душевными пороками и духовное воспитание личности; мусульманское подвижничество.
Рудаки Абу Абдуллах Джафар ибн Мухаммад Рудаки (ок. 860–941) – персидский поэт, певец, основоположник персидской литературы. «Все мы тленны, дитя, таков Вселенной ход…» Пер. С. Липкина.
