не смогла промолчать я. Этот крылатый мужик с принципами был просто невыносим.
Ангел посмотрел на меня как на дитя несмышленое, еще и по головке погладил бы, если б мог, и снисходительно произнес:
– Я еще с первого раза вас услышал. Но разве это что-то меняет?
– Да! – заорали мы в два голоса.
– А как по мне, то нет.
– Я сдаюсь! Его проще убить!
– Согласен, – поддержал меня Похоть.
– Сомневаюсь, – выдало это чудо в пеленках. – Мы очень живучие. Слишком часто приходится спасать людей от катастроф. А это далеко не хулигана отогнать.
– Прокачанный, значит. – Я сложила руки на груди. Внутри начал разрастаться гнев. – Тогда ты для меня еще опаснее. Луксор!
– Да, госпожа?
– В топку его, – рыкнула и ушла делать себе о-о-очень крепкий кофе.
– То есть? – растерялся грех. – В духовой шкаф?
– В пекло, Луксор, – уточнила, но парень все равно смотрел на меня с непониманием.
– Геенна огненная, пристанище грешников, преисподняя! Отдай кому-нибудь из князей ада, когда снова заявятся мне серенады петь, – дословно объяснила все блондину.
– А зачем им ангел? Как я должен это обосновать? – серьезно спросил грех, вставая в защитную позу.
– Скажи, что это подарок Люциферу от меня. Они его тогда живенько утащат под землю.
– А если вернут? – вполне обоснованно беспокоился парень. Такой точно вынесет мозг даже дьяволу.
Я отпила только сваренный эспрессо, обожгла губу, прошипела ругательства и только после этого выдала детским вредным голоском, выпятив губу на манер маленькой вредины:
– Подарки не отдарки. – И еще рожицу скривила и показала язык.
Луксор с минуту стоял в шоке, прежде чем смог хоть что-то выдать.
– Я не представляю, что на это сказать.
– Вот и они не найдутся с ответом. Ты, главное, подари и убедись, что забрали. Дальше я им сама объясню, что без чека возврату не подлежит, – усмехнулась я и уже более осторожно пригубила кофе.
– Меня не могут забрать в ад только потому, что я защитник Войны, – неожиданно хрипло заговорил притихший было хранитель. – Мы не выбираем, кого охранять. Душа спускается в новорожденное тело, и мы сопровождаем ее. Никто не знает, каким станет человек. Или вы считаете, что у убийц, маньяков и мошенников нет ангела-хранителя?
Его слова звучали дико и правильно одновременно. Сейчас манера его речи была не вечно радостной, как это было всегда, а печальной. Столько боли было скрыто за этими золотыми кудрями и лазурными глазами.
– Есть. И эти несчастные, кому не посчастливилось увидеть падение своих людей, стоят перед выбором: покинуть отмеченную адом душу или пасть вместе с ней. И весь ужас в том, что большинство наших считают себя повинными в грехах подопечных. Не уследили, не успели, проглядели – вот наши мысли. И мы падаем. Идем с частичками себя до конца. Поэтому, когда я
