тут же решительно остановила меня:
– Не сходи с ума, Танюх. Отдыхай на всю катушку, сил набирайся. Я потом все сама сделаю. Мне ж не на работу. Что ты дергаешься? Все равно этот бардак никто не видит.
Время пробежало совершенно незаметно. Я не успела оглянуться, как субботний день стал неумолимо клониться к вечеру, а ведь суббота – тринадцатое. Я с самого утра ожидала не милостей от природы, отнюдь, а совсем наоборот, гадостей: кости вещали. Да и число тринадцатое. Ох и глупая я женщина. Но что со мной поделать? Верю в чертову дюжину, хоть режь. Ну верю, и все тут.
Эта поездка к Турищевым на дачу оставила бы у меня лишь положительные эмоции и массу ярких впечатлений, если б не продолжение субботнего вечера. Вообще-то насчет ярких впечатлений, похоже, как раз все в порядке, как и положено тринадцатого числа.
Когда уже начало смеркаться, на дачу явилась Елизавета Ивановна. В спортивном костюме с липовой нашивкой «Адидас», она шла решительным шагом, размахивая полупустой сумкой. За ней брела светловолосая девочка лет десяти. Я сразу поняла, что это и есть Алинка.
Мы как раз сидели на лавочке под окном турищевского детища. Елизавета Ивановна, обратив внимание на разбросанную у костра посуду и неубранный мусор, даже не поприветствовав нас, сразу набросилась с упреками:
– Развели тут кильдим. Ничего им не надо, только бы водку жрать.
Она бросила у порога свою авоську, направилась к кострищу, гневно пнула пустую кастрюлю с засохшими на стенках остатками прежней роскоши.
– Это что ж вы тут творите, когда дома такое горе?!
– Что случилось, мама? – спокойно спросила Нина, видно, давно привыкшая к таким эскападам Елизаветы Ивановны.
– Деньги готовьте. Вот что. Лучше их на дело потратить, чем не знай кого задарма поить да кормить.
– Елизавета Ивановна… – вмешался было Игорь.
– А ты вообще молчи. Ты тут никто. Понастроил на моей земле. Доведешь меня, возьму да и спалю твою дачу со всем барахлом, нахлебник.
– Бабуля, – девочка попыталась отвести женщину в сторону небольшого домишки, который принадлежал Елизавете Ивановне, – пошли. Ты лучше сейчас спать ложись. Завтра все скажешь.
Но Гусева не собиралась останавливаться, наоборот, продолжала себя накручивать, не пытаясь объяснить, в чем причина ее столь нервного состояния.
Впрочем, было ясно и так: глаза ее лихорадочно блестели, похоже, старушка приняла на грудь. А если она выпила, то все будет, как описывала мне при первой встрече Нина. Значит, магические кости были правы, и вляпывания в нечто мне уже не избежать.
Игорь, потеряв, видимо, терпение, поднялся, крепко обхватил тещу за плечи и усадил на лавочку:
– Успокойтесь и говорите, что произошло. О каком горе вы ведете речь?
Женщина вскочила, схватила свою сумку, порылась в ней и извлекла конверт:
– Вот, полюбуйтесь. Нам тоже такое письмо, как Гавриловым,
