стол, барыня?
– На стол, – машинально ответила я, потом вскинулась: – Лесси, ты знаешь, где у мадам Корнелии сейф?
Девушка посмотрела на меня удивлённо, но, как отлично вышколенная служанка, спросила вежливо:
– Барыня позволят?
– Показывай! – фыркнула я, чтобы прервать версаль. Лесси подошла к книжной полке и потянула за корешок тоненького томика. Шкаф скрипнул, вздохнул, и несколько полок медленно отворились вбок. За ними оказалась внушительная тяжёлая даже на вид дверца сейфа.
– Пожалуйте, барыня, – скромно сказала Лесси, снова присела и удалилась, не забыв снять клош с тарелки.
Я проводила её взглядом. Хорошая девочка, интересно – почему мадам Корнелия называла её ленивой и тупой? Ладно, разберёмся. Сейчас сейф. Подошла к нему, осмотрела. Колёсико с цифрами. Надо крутить. В принципе, ничего сложного. Покрутила колёсико до отметки на цифре 5, потом на остальные цифры. А вдруг не откроется? Вдруг есть какой-нибудь секрет?
А позвонить и спросить никак… Телефон ещё не изобрели.
В сейфе что-то гулко щёлкнуло, и дверца отворилась. На потёртом бархате полок лежали пачки бумаг, обмотанные шёлковыми ленточками крест-накрест. Стопка блёклых монет сиротливо пряталась в уголке. А ещё в сейфе был симпатичный кожаный футлярчик. Я потянула его к себе, тихо надеясь, что там бриллиантовое колье. Но в футлярчике оказался невзрачный мелкий и корявый жемчуг. Он прятался под запиской, написанной твёрдым округлым почерком: «Надевать только в случае крайней необходимости!»
Интересно чукчи пляшут…
А что такое крайняя необходимость? И вообще, чем жемчужное ожерелье поможет мне в случае крайней необходимости?
Блажь старушечья, вот и всё. Ладно, потом разберусь. Наверное… Теперь надо посчитать, сколько Корнелия мне оставила на бедность. Деньги тут, конечно, очень странные. Я развязала одну из ленточек, взяла бумагу и прочитала: «Объявителю сей государственной ассигнации платит ассигнационный банкъ пятьдесятъ рублей ходячею монетою». Всего таких «банкнот» было десять. Двести пятьдесят рублей. Даже смешно стало – ну что это за деньги? А потом подумала, что ничего не знаю о здешних ценах. Сейчас пересчитаю всё и позову Лесси, чтобы она мне рассказала.
Всего в сейфе оказалась тысяча рублей в ассигнациях по двадцать пять и пятьдесят рублей, восемьсот рублей серебряными монетами и двести – золотыми. Я богата, у меня две тыщи! Ура.
Или не ура?
Блин, как бы по ценам сориентироваться?
Я сложила деньги обратно в сейф, закрыла его и села за стол. В тарелке ещё парил светло-зелёный суп-пюре, а в другой – остывали какие-то мелкие птичьи ножки, запечённые со свеклой. Чёрный хлеб, нарезанный брусочками, лениво лежал веером в крохотной, будто кукольной корзиночке. Бутылка белого вина, запотевшая с холода, была откупорена, а рядом стоял узкий бокал на высокой ножке.
Что ж.
Пора бы и подкрепиться.
Ела
