отодвинулся от Чижа и громко произнес:
– Война войной, а как бы нам в спину кто не ударил.
Али сразу заметил скрытый смысл этих слов.
Биля с осуждением посмотрел на Кравченко, но тот явно остался при своем мнении о происходящем.
– У нас говорят, что Россия с Оттоманской Портой будет воевать, но турки хотят сразиться с вами чужими руками, – продолжал Али.
– Правильно говорят, – согласился Биля с этими словами гостя.
Кравченко снова наклонился к Чижу и тихонько сказал:
– Вынюхивать приехал.
В горницу вошел Яков, и Али сразу заметил на его коленях и у локтя следы свежей грязи. Парень перехватил взгляд черкеса, снял бекешу и повесил ее на стену. После этого он встал за спиной гостя, готовый прислуживать ему.
Али снова сбросил взгляд на его испачканное колено так, чтобы это заметили все, и сказал:
– Я пришел один и с миром.
Яков за его спиной утвердительно кивнул.
– Кто не оказал почета гостю, у того поле не заколосится, – сказал Биля на кумыкском.
– Куда не заглянет гость, не заглянет добро, – на черкесском ответил ему Али.
– Добра мы от вас мало по сей день видали, – снова вступил в разговор Кравченко.
Он отвечал теперь черкесу по-русски, и тем давал понять, что язык его всем знаком здесь.
Ольга вошла в горницу с блюдом, на котором дымилась вареная баранина. Она опустила его на стол перед гостем, достала из кармана передника дорогой, чеканного серебра кубок и поставила его перед Али. Яков разлил вино из кувшина.
Али поднял кубок и проговорил:
– Хозяин дома – храбрый воин, слава о нем идет далеко. Видел я и сына его. Большой храбрец растет, гордость рода! Пусть жатва смерти обойдет этот дом! Да стоит он до скончания веков!
– Аминь, – ответил ему Биля и выпил.
Выпили до дна и остальные.
Али лишь слегка пригубил вино и спокойно, степенно начал есть.
– Что еще говорят у вас про войну? – спросил его Биля.
– Были английские гяуры в горах.
– Они к вам давно повадились.
– К нашим берегам приходил их корабль.
– Выйду-ка я до ветру, Григорий, – сказал Кравченко и глазами попросил Билю отправиться с ним.
Тот поднялся со своего места.
– Прошу прощения! – обратился он к Али.
В сенях Кравченко сразу прижал его к стене и прошептал:
– Не на на партию ли они подымаются, Григорий?
– Один он. Яков осмотрелся.
– Это он теперь один. А вдруг абреки его в самый глухой час и подойдут? Или не знаешь, на какие штуки они способны? Как Долгача-то хутор разорили, помнишь? Трое приехали, сказались мирными, барана у него купили, а под утро их партия наскочила! Сейчас по хуторам, да и в станице все казаки хмельные. Самое время им вдарить!
– Бог не без милости, казак не без доли!
– Долгочу думалось
