/emphasis> Именно же – бытие свободное, гармоническое и нескончаемое. И все те, которые духовно/ умственно здравые, живут они именно им, этим самым, значит, поэтическим. Но живут им все на свой собственный лад: или устремляясь к тому поэтическому, которое суть всё естественно-природное и всё высокое художественное (по большей части своей к мечтательной ипостаси нашего разума обращённое), или же живут, отдавая предпочтение той специфичности поэтического, которая есть упорядоченность, т. е. живут, склоняясь (по преимуществу) к обладанию всем тем разнообразным, из чего состоит строимая нами по планам рассудка (= здравого смысла) вся эта вот самая «вторая природа», – так называл Фридрих Шиллер всё создаваемое человеком.
Вот по этим предпочтениям, отдаваемым первому или второму типу поэтического, можно, думается нам, сказать, что существуют два основных типа людей: реалисты (это те, которые практики-создатели всякого Нового, и практики-обыватели, т. е. живущие всецело по обычаю (смиренно, безропотно обычай этот принимающие), и идеалисты (идеалисты-творцы и идеалисты-созерцатели, ну, эти последние – это те, которые просто истинные поклонники, ценители… нет, назовём мы здесь их поточнее, всё же: потребители высокодуховного); а ещё есть среди нас немало и таких «идеалистов», которые суть никакие не подлинные, а только как бы… Это все те, которые всё томятся и томятся среди своего повседневного, обыденного и… и не знают, как/что могут они поделать со всем этим своим/не своим жизненным.
Об этих – числом немалых! – «идеалистах» – идеалистах-немощниках – речь далее ещё будет вестись. Но сейчас давайте поговорим об идеалистах настоящих: замечательны люди этой породы!
Чем замечательны они, спрашиваете вы? Так ведь бескорыстники они! Живут-то есть они, не плоти своей всяко покорствуя, не тщеславие своё ублажая, а живут они по запросам духа своего, т. е. устремлены они всецело – и это всё именно так с древнейших-то самых времён! – и по наш с вами день! – устремлены они к Истине, Добру и Красоте. Вы помните/знаете имена этих идеалистов? Да, из самых если давних времён, то на ум приходит, конечно же, Сократ. Вот уж кто бескорыстником был, так бескорыстником чистейшим же! И вот уж кто влеком был к прозреванию «эйдосов» – действительному их существованию в мире или же только возможности осуществления мыслимых/мечтаемых идеальностей! Вы помните сентенции Сократа в том диалоге, название которого «Федр», об неудовлетворительности – это для духа-то! – всего того, из чего состоит мир сегодня наличествующий?
Вот несколько этих самых сентенций Сократа:
«Припоминать подлинное сущее, глядя на то, что есть здесь, нелегко любой душе».
«В здешних подобиях нет отблеска справедливости, воздержанности и всего прочего, что ценно для души…».
«Но ради чего так стараются увидеть поле истины? А потому, что там, на лугах, есть самая подходящая пища для лучших сторон души…».
«Мысль всякой души».
Что такое «мысль души»? А, наверное, яснее Андрея Платонова об этой мысли никто ничего не сказал. Слушайте вот: «Невозможное – невеста человечества, и к нему летят наши души».
Вы согласны, что «мысль души» – это очень не то, что есть эти самые-то «задушевные мысли»?
Но есть идеалисты – дивные идеалисты! – совсем не сократовского склада. Они из породы тех бескорыстников, которые не прозреватели «эйдосов», а созерцатели – и претворители в художественное! – прекрасного реально сущего. Оно же есть всё-всё Природное. Вы, наверное, помните это вот хокку Мацуо Басё:
«Луна или утренний снег… Любуясь прекрасным, я жил как хотел. Вот так и кончаю год».
Согласитесь: тот, кто способен так думать/чувствовать – а ещё и так-то вот изысканно-просто! – запечатлевать свои чувства в стихах ли, в прозе ли, – такой человек может позволить себе роскошь быть бедным. Читаем у Басё:
«Глупый человек имеет много вещей, чтобы беспокоиться о них. Те, кто делает искусство источником обогащения,… не способны сохранить своё искусство живым».
В философии «дзэн» (её сторонником был Мацуо Басё) есть понятие «Ваби», разуметь которое следует как «красоту бедности» или «роскошество бедности». В книге Басё «Пустые каштаны» (1683 г.) есть пронзительно ироничные – но совсем не злые! – да, грустно-ироничные, смирения полные! – строчки: «Ваби и поэзия далеки от повседневных нужд. Это изглоданные жучками каштаны, которых люди не подобрали при посещении хижины Сайге в горах».
Но чем живёт подавляющее большинство людей? А тем, чем – это по преимуществу-то! – и жило извечно это большинство: алчностью и тщеславием. Может, есть среди вас к то-нибудь, кто хотел бы нам возразить на это наше утверждение? Может, скажете, что в утверждении нашем слышатся нотки снобистские? Нет, ошибаетесь вы: не высокомерны, не презрительны мы в уме/чувстве своём, когда говорим о пошлости жизни многих – очень
