прав, вопрос был твоим – по крайней мере, написан тобой, – но тот немецкий парень больше нуждался в ответе. Никакого недоразумения не было.
Он тоже был удивлен, потому что не задавал этого вопроса. Но это был его вопрос. И он не мог поверить в то, что кто-то другой мог сочинить точно такой же вопрос, который он собирался задать.
А твое время, время твоего вопроса еще не пришло. Возможно, ты получил вибрацию от того немца и записал этот вопрос; но это был не твой вопрос.
Я понимаю твои трудности: тебе потребовалось одиннадцать лет, чтобы задать вопрос, и теперь ты встревожен тем, что я отсылаю тебя обратно к твоей старой жизни и к трудной женщине.
Тут ты не прав. Когда у тебя появляется женщина, это всегда трудно. Когда женщины нет, жизнь похожа на мороженое. Как только ты связываешься с женщиной, она внезапно становится твердой, как сталь.
Но без женщин в этом мире не было бы никакого просветления.
Только подумай… мир без женщин. Тогда ты не сможешь найти никакого Гаутаму Будду, потому что не от кого будет убегать. Если нет женщин, то нет и проблем. Женщины – это хороший стимул.
Говорят, что за каждым великим мужчиной стоит женщина; может быть, это правда, а может – нет. Но за каждым просветленным мужчиной стоит много женщин – одной будет недостаточно.
Просветление – очень трудная штука. Когда женщины обращаются с вами как с футбольным мячом, то вы в конце концов становитесь просветленными. Вы говорите: «Хватит! Игра закончилась, я иду домой».
Женщины – благословение мира. Без них ничего бы не было.
Так что будь благодарен своей трудной женщине; возможно, ты находишься здесь из-за нее.
И ты говоришь, что в следующий раз ты придешь через двадцать восемь лет и спросишь: «Что дальше?»
Я вспомнил две истории.
Мулла Насреддин сидел на городском пляже со своей женой, и вдруг он спросил у нее:
– Хочешь еще бхелпури?[2]
Жена удивилась:
– Еще? Но мы же не ели бхелпури.
– Любимая, – сказал Мулла, – кажется, ты теряешь память. Всего пятьдесят лет назад, когда мы поженились и пришли сюда в первый раз, мы ели бхелпури. Вот почему я спрашиваю: «Хочешь еще?»
Возвращайся к своей жизни, к своей жене, к своей работе… Но ты уже не будешь прежним человеком. Ты возьмешь с собой что-то от меня. Я мог не ответить тебе, но ты соприкоснулся со мной.
Ответы и вопросы лежат на поверхности.
Ты вкусил мою любовь, мое присутствие.
Так что, если через двадцать восемь лет нам снова придется встретиться, я спрошу тебя: «Хочешь еще?»
Скорее всего, тебе не нужно будет ни о чем меня спрашивать, потому что семя посеяно. Ты хорошо знаешь, что тебе нужно делать: ты должен направить свою энергию из ума в сердце. Эта энергия, нисходящая к сердцу, подобна струям дождя, под которыми семя начнет прорастать.
Возможно,
