замер. Дыхание его перехватило, сердце гулко застучало в груди, он ощутил необъяснимое волнение, а кожа в том месте, где её касался Генри, казалось, тоже начала гореть.
– Ге…Генри, – запнувшись, позвал он друга.
Оливер робко потянулся к нему второй ладонью, легонько дотрагиваясь до его щеки. Генри тяжело и очень часто задышал, пробормотал что-то совсем неразборчивое и, выпустив запястье Оливера, уронил свою руку на пол, снова впадая в беспамятство.
Оливер глубоко вздохнул, чувствуя ещё больший страх за друга. Он оглянулся на Ника. Тот нерешительно замер в дверях, обеспокоенным взглядом смотрел на Оливера, как и всегда ожидая, когда тот примет важное решение, как им поступать дальше. Он всегда так делал, ещё с самого их знакомства взяв на себя роль верного помощника, а Оливер и не пытался как-то это изменить.
– Иди сюда, – сказал он Нику. – Поможешь мне поднять Генри. Мы отведём его к Уэнди.
Комната медсестры находилась на первом этаже, рядом с медицинским кабинетом. Это была маленькая, тесная, но на удивление уютная комнатка, с мягкой кроватью, застеленной стареньким сиреневым покрывалом и небольшим стеллажом, полностью заполненным любимыми книгами Уэнди. Оливер часто проводил время в комнате медсестры, где, сидя на её кровати, они болтали о разных пустяках. С тёплой улыбкой она слушала его рассказы и мечты, говорила ему, что у него всё обязательно получится, или же читала ему свои любимые захватывающие истории. Она была доброй, милой, и очень красивой. Оливер не раз замечал, как многие мальчишки восхищённо провожали её глазами, а уроды Том, Донован и Шкаф, не таясь громко обсуждали, как и где поимели бы её.
Однажды, услышав один из таких разговоров, Оливер, не сдержавшись, набросился на них, и Том вывехнул ему руку, но Оливер ни капельки об этом не жалел. Он любил Уэнди. Да и как её было не любить? Когда она входила в комнату, казалось, что вместе с ней внутрь проникает радость и тёплый, солнечный цвет. Всё преображается и будто бы становится лучше, чем есть на самом деле.
Уэнди носила форму медсестры, подчёркивавшие её ладную фигурку, свои золотистые кудри закалывала заколкой бабочкой, а её голубые глаза сияли неподдельной теплотой. Оливер любил её, но его любовь была не такой, как у многих. Эта любовь напоминала чувства младшего брата к старшей сестре или сына к матери. В своих мечтах мальчик мог себе позволить думать о том, как он, Ник и Уэнди сбегают из приюта, и живут в маленьком домике на берегу моря, не заботясь ни о чём на свете. До чего замечательной была бы такая жизнь!
С трудом дотащив Генри до комнаты Уэнди, Оливер и Ник кулаками застучали по её двери, не останавливаясь, пока она им не открыла. Сонно моргая, кутаясь в тёплый голубой халат, Уэнди удивлённо оглядела мальчишек и сон её как рукой сняло, когда она увидела, в каком состоянии они были.
– Боже! Что случилось? – воскликнула она, помогая Оливеру и Нику, затащить Генри в её комнату, и аккуратно прикрывая дверь. – Это новенький? Кто же вас так?
Она
