только дома. Говорят, родные стены лечат. Туман остался за порогом, а вот температура, похоже, поднималась. Но теперь я соображала почти как обычно, только настораживала непривычная апатия. С трудом заставила себя что-то делать: закинула в ступку нужные ингредиенты и травы, вплела слова… истолкла… и чуть не забыла выпить. Я сдавалась, только не могла понять – чему именно? Где-то на дне души, как кусочек зеркальца на дне болотца, блестела отраженным солнечным лучом мысль «Звонить! Бежать к Зулу! Просить помощи! Искать ответы, пока не поздно!» Но дно было далеко, а тина – теплой и убаюкивающей. Добрела до постели и рухнула в нее, не раздеваясь, в джинсах и свитере…
***
И почти сразу же подняла голову где-то далеко в заснеженном лесу.
Вскочила на лапы и засуетился, нервно порыкивая. Перед глазами замелькали деревья, расчертившие тенями-крестами белоснежное полотно. Засохшие ягоды шиповника на кустах рябили перед глазами кровавыми каплями. Я спотыкалась, жалобно поскуливала и тяжело дышала, высунув язык. Вскоре с неба повалил снег, смешивая все перед глазами в одну белую кашу. Споткнувшись в очередной раз, я упала…
***
Резко вздохнула, силясь открыть глаза, но веки словно налились свинцом. Дышать было тяжело, воздух раскаленной массой проникал в легкие, разрывая их на части. Меня колотило, несмотря на одежду и теплое одеяло. Вот теперь стало по-настоящему страшно, и, были бы силы, я бы рванулась за помощью… Но сил не было. Ускользавшее сознание искало выход, рыская в темноте, словно тот зверь в заснеженном лесу…
***
… Не было ни запахов, ни звуков. Снег равномерно покрывал мех, укутывая, остужая жар тела…
***
– Мир…
10
Казалось, прошла вечность. Только вдруг кто-то резко тряхнул за плечи:
– Аня! – услышала свое имя, словно находилась глубоко под водой. – Аня!
Чьи-то пальцы впились в шею, горящее обнаженное тело прижали к другому, такому же горячему… Да так стало жарко, что меня кинуло в пот.
– Я принимаю тебя… – мужской низкий густой голос потек внутрь, согревая, разгоняя кровь и унимая дрожь. – Принимаю…
Я резко вздохнула и заворочалась в крепких объятьях, чувствуя, как чья-то рука, надавливая, прошлась вдоль позвоночника, вторая потянула за волосы, запрокидывая голову. Сухих потрескавшихся губ коснулись жесткие горячие, и тут же чужой язык скользнул в рот, вынуждая отвечать, требуя открыться, учащая дыхание… Я даже нашла в себе силы напрячь руки и попробовать оттолкнуть, но услышала в ответ протестующее рычание:
– Предпочтешь умереть? – и такая жгучая злость в голосе, что внутренности связало узлом.
Дальше он не церемонился. Мне казалось – я утонула в нем. Его руки касались везде, хозяйничали на каждом сантиметре моего дрожавшего тела, словно я давно и полностью принадлежала ему. Не грубо, но настойчиво распаляя какое-то болезненное желание, не давая выбора, вынуждая отвечать…
– Аня…
