расхаживали деловитые люди, равнодушно и споро делавшие свою работу. Труп не торопились двигать. Тело обвели жирной меловой чертой, всех присутствующих выгнали из гостиной в спальню хозяев, и мы сидели на широченной кровати, как стая вспугнутых птиц. Потом в комнату вошел молодой человек и приятным, хорошо поставленным голосом произнес:
– Я Сипелов Максим Иванович. Сейчас быстренько вас опрошу, а завтра прошу в отделение…
– Хочу сделать заявление, – неожиданно сказал Борис Львович.
– Слушаю, – моментально отреагировал Максим Иванович.
– Жанну убила моя жена, Анна Николаевна Ремешкова, – тихим, но безапелляционным тоном заявил художник.
– Ой, – проронила Валерия.
– О…ел совсем! – взвизгнула Аня. – Ума лишился!
– Нет, – протянул Борис Львович. – А вы, молодой человек, пишите, у вас ручка есть?
Максим Иванович вытащил из портфеля планшет с листом бумаги и спросил:
– Имя, фамилия, отчество?
– Это потом, – отмахнулся Борис Львович, – вы о деле послушайте. Анька совсем рехнулась от ревности и наняла вот эту даму следить за мной.
Все присутствующие разом повернули головы и уставились на меня.
– Так, – протянул милиционер, – продолжайте.
– Идиот! – завопила Аня.
– Потише, гражданочка, – велел Максим Иванович, – не мешайте исполнению.
– Да ты, мент позорный, – моментально отреагировала Ирочка, – не видишь, что ли, у мудака крыша съехала!
Максим Иванович уставился на девушку. Он был очень молод. Круглые детские щеки покрывал мягкий пух, скорей всего «Шерлок Холмс» не успел еще отпраздновать двадцатипятилетие, и звать его по отчеству не хотелось, не тянул он пока на Ивановича.
– Я полностью владею собой, – прошипел Борис Львович и резко спросил меня: – Ну что, скажете вру?
– Вы и в самом деле домработница?
Я растерянно покачала головой.
– Во блин, – выдохнул Андрей.
А Валерия, сидевшая возле меня на огромной кровати, брезгливо подобрав платье, отодвинулась подальше.
– Козел! – завопила Аня.
– Заткнись, убийца, – спокойно парировал Борис Львович.
– Не смей маме такое говорить, скунс вонючий! – взвизгнула Ирочка.
– Молчи, дрянь, – побагровел именинник.
– Сволочь, подонок! – визжала Аня.
Потом от «цивилизованных» ругательств она перешла к непечатным выражениям.
– Тише, граждане, тише, – попробовал навести порядок Максим Иванович, но тщетно, его никто не слушал.
Сильной рукой Аня подхватила крохотный, но тяжелый пуфик и со всего размаха метнула его в муженька. Пуф просвистел в полусантиметре от головы Бориса Львовича и с треском влетел в огромное трюмо. Раздался оглушительный звон, и на пол дождем хлынули зеркальные осколки.
– Прекратите
