работе, исправно получая зарплату.
Итак, я написал заявление с просьбой предоставить мне отгулы на неделю. А когда через неделю я появился на работе, то первое, что увидел, – свою фамилию на большом объявлении, призывающем всех сотрудников института на собрание, посвящённое моему недельному прогулу.
Когда я попросил объяснений у Шкурко, тот с удовольствием признался, что моё заявление с просьбой предоставить отгулы он порвал. Потому я оказался злостным прогульщиком.
– Пиши заявление об уходе по собственному желанию, иначе уволят за прогулы, – радостно посоветовал Шкурко.
Я написал. В итоге он меня победил, за что я ему до сих пор бесконечно благодарен. Сам я никак не мог решиться уволиться, хотя такое желание созрело задолго до этого события. Меня давно ничего не держало в институте. Я хотел как можно больше времени уделять изучению антиквариата, чтобы разбираться в нём профессионально. И вольная жизнь влекла меня. Но свобода от произвола начальников была ещё далеко. Шёл 1980 год.
Когда я навсегда покидал ВНИИНМАШ, Николай Иванович подошёл ко мне и тихо спросил:
– Ну теперь ты можешь мне сказать, как ты получил ту справку?
Я посмотрел в его коварные глаза, улыбнулся и сказал:
– Поезда не ходили, Николай Иванович, не ходили поезда.
Справка на официальном бланке с печатью творит единственную настоящую реальность. Всему электорату. До сих пор. А новости на федеральных каналах – это абсолютный аналог той же справки.
И когда справка удостоверяет, что звёзды зажигать никому не нужно, то сразу пропадает и звёздное небо над нами, и нравственный закон внутри нас.
Вторцветмет
По протекции моих друзей я устроился на работу в организацию по сбору лома и отходов цветных металлов «Вторцветмет» на должность «уполномоченный». Нас на всю Москву было чуть больше сотни. Уполномоченные следили, чтобы предприятия города не выбрасывали отходы цветных металлов в мусор, а сдавали их государству. Самым прекрасным в этой работе был практически свободный день. Мы собирались вместе лишь на один вечерний обязательный «явочный час», а в остальное время должны были тщательно контролировать предприятия города. Мне, как одному из немногих работников со специальным высшим образованием, доверили контролировать крупнейшие заводы Москвы: ЗИЛ и «Динамо». ЗИЛ, например, ежемесячно должен был отгружать пятнадцать вагонов только алюминиевой стружки на Щербинский завод по переработке цветных металлов. А медь вообще имела статус стратегического металла.
Я быстро установил правильные отношения с Валькой Каратаевой – начальником цеха металлоотходов ЗИЛа. За финский сервелат и прочие деликатесы она с радостью выполняла за меня всю работу. Бумажки заполнять – такая была, по сути, работа уполномоченного. «Упал намоченный, а встал сухим», – шутила она. Короче, не работа у меня была, а сказка. Но всё хорошее имеет тенденцию быстро заканчиваться.
Собрания
