молодая госпожа морит себя голодом, но он как будто оставался безучастным. Казалось, единственное, что его в тот момент интересовало, – это книга, которую он читал. Внешне сохраняя спокойствие, Сахон тлел изнутри. Внутри него боролись беспокойство за внучку и непоколебимая вера в свою правоту.
Отстраненно смотря в книгу, он размышлял о жизни в родной стране.
Стране, развращенной влияниями чужих культур. Стране, которой руководят одни предатели и где молодые умы не у дел тратят время впустую. Сахон презирал то, чем стал Чосон. Жить здесь стало слишком опасно. Он уже потерял своего сына, погибшего за эту страну, а теперь за ним хотела последовать и Эщин.
Возможно, в нем говорили эгоизм или жадность, но он не хотел потерять еще и свою любимую внучку.
– Я делаю все, чтобы уберечь ее от суровой действительности. Но если это то, чего она желает, а у меня не получается искоренить в ней это желание, нужно научить ее выживать.
Легкий свежий ветерок зашелестел листьями деревьев, неся с собой тепло наступающей весны. Но в сердце Сахона бушевала вьюга. Стерев с лица мрачное выражение, он подозвал слугу:
– Давненько я не ел мяса дикого кабана. Позови ко мне охотника Джана.
Отвесные скалы, острые валуны и крутой подъем. Эщин задыхалась, карабкаясь в гору в своих пышных юбках. Похоже, дедушка в наказание за ее упрямство действительно решил отправить ее на тот свет. Сзади подгонял стрелок Джан, сопровождающий ее по приказу дедушки. Складывалось ощущение, что он хочет измотать ее до смерти. Такое, конечно, трудно допустить, но винтовка, перекинутая через его плечо, порядком раздражала и наводила Эщин на невеселые мысли.
Наконец они добрались до места, куда ее вел стрелок Джан, – до хижины, построенной высоко в горах. Покрытая пучками вязаной соломы, она выглядела неказистой и обветшалой. Пытаясь перевести дыхание, Эщин с любопытством оглядывалась вокруг. Стрелок Джан протянул ей флягу с водой:
– Ручей далеко. Пейте.
На руке Джана Сынгу, в которой он держал флягу, виднелся широкий след от ожога. Получил он его во время сражения с американцами за крепость Квансондин. Там же он потерял отца, который был лучшим охотником в Чосоне.
Эщин застыла в нерешительности, пристально глядя на флягу. Всю дорогу от дома до вершины горы ее терзал вопрос, почему дедушка отправил ее в горы вместе со стрелком Джаном.
– Госпожа, с этого момента я ваш наставник, – словно отвечая на вопрос девушки, сказал Сынгу.
– Наставник?
От удивления Эщин на секунду потеряла дар речи. Чему же он может ее обучить?
– Я буду учить вас стрелять.
– Стрелять? Меня? – В голосе девушки слышалось недоумение, но в глазах ее уже вспыхнул азартный огонек.
В памяти всплыли слова дедушки о том, что она, подобно прекрасному, нежному, безмолвному цветку в оранжерее, должна жить под надежной защитой мужа и в полном с ним согласии. Разве может нежный цветок владеть
