не хочешь говорить об этом?
Тана не ответила, и некоторое время они шагали сквозь серую полутьму в полном молчании. У девушки никогда не возникало желания рассказать об этом кошмаре кому бы то ни было, после того как она попыталась довериться матери, а та ее предала.
Шерон, по-видимому, ее поняла: у каждого в прошлом есть что-то такое, чем не хочется делиться. У нее тоже есть тайна, которую она хранит даже от самых близких.
– Хорошо, Тана…
Но едва она успела это произнести, как подруга обернулась к ней, и слова полились сами собой неудержимым потоком, будто прорвалась некая плотина.
– Я хочу рассказать… мне это необходимо, только не знаю, как ты к этому отнесешься. – Она ускорила шаги, так что Шерон едва поспевала за ней. Дыхание ее участилось. – История стара как мир… Через неделю после выпускного по просьбе матери… я пошла на вечеринку к сыну ее патрона, законченному негодяю… Я не хотела идти… Но мать заявила, что я не могу отказаться: мол, мне оказана такая честь… Она всегда говорит, что мы должны быть благодарны этой семейке, она прямо боготворит Дарнинга и его отпрысков.
Захлебнувшись словами, Тана все ускоряла и ускоряла шаг, будто пыталась убежать от преследовавших ее воспоминаний. Шерон шагала молча, глядя на искаженное болью лицо подруги. Наконец девушка справилась с собой и продолжила:
– Как бы то ни было, я поехала. Знакомый парень на своей машине привез меня в Гринвич на эту самую вечеринку… Все уже были пьяные, мой спутник тоже напился в стельку и уединился с какой-то девицей, а я от нечего делать пошла бродить по дому. Откуда-то появился Билли, сын Артура, и предложил мне показать кабинет, где работает моя мать… Я знала, где эта комната… – Слезы ручьями бежали по ее щекам, но она их даже не почувствовала. – Только привел он меня совсем не туда, а в спальню своего отца… Там все было серое… серый плюш, серый атлас и серый мех… даже ковер на полу…
Это были единственные запомнившиеся ей детали: бесконечный серый фон… ее кровь на полу… перекошенное лицо Билли, потом – авария… Тане не хватало воздуха, она рванула ворот рубашки и побежала, задыхаясь от рыданий. Шерон не отставала от нее ни на шаг. Осознав, что теперь не одна: рядом подруга, – она нашла в себе силы продолжить:
– Билли начал избивать меня, швырнул на пол… – Вновь ощутив ту беспомощность, то отчаяние, она остановилась и закрыла лицо руками. Сумерки огласил ее душераздирающий крик. – Я ничего не могла поделать… не сумела его остановить… – Ее тело сотрясалось от рыданий, и Шерон молча обняла подругу, крепко прижала к себе. – Он изнасиловал меня и бросил там… я была вся в крови… меня рвало… Потом он догнал меня на шоссе, заставил сесть в машину, и мы чуть не врезались в грузовик.
Внезапно Тана умолкла, лицо ее потухло: сердце опять пронзила боль. Повернув к Шерон лицо, она безжизненным голосом произнесла:
– Когда я попыталась рассказать о случившемся матери, она не захотела ни во что вникать и заявила: «Билли Дарнинг не способен на такое!»
