Ты, Сань, у амбразуры стоишь здесь, ни хрена не понял? Сейчас купец главным лицом становится! Главнее никого! Мы с тобой в самое то место попали, нам повезло! Ты вот со мной по Фединым делам отказался, не ездишь по ним, не видишь, как он свой бизнес крутит. Зря! Говорил – зря, и говорю. Знаешь, какой барыш Федя от своей торговли имеет? Страшно сказать! В день, бывает, по куску баксов!
Федя – это был наш хозяин, бывший милицейский полковник. Тот десяток киосков, которыми он владел, все стояли в самых людных местах, у станций метро, на центральных улицах. Стас, ездя с ним по его делам, потом, при встрече, рассказывал: «У него какие связи, представить не можешь! В такие кабинеты вхож!»
– А нам-то что с его тыщи баксов? – спросил я.
– Ему помощники нужны! – Стас возбудился, и дефект его прикуса давал себя знать сильнее обычного: он зашамкивал половину слов, я только догадывался об их смысле. – Он сам один все не может, его не хватает. А он расширяться будет, и тогда, на кого глаз положит, кто себя зарекомендует, как надо, он даже в компаньоны к себе возьмет. Федя о тебе все время спрашивает, почему Санька такой инертный, почему не хочет ничего? Я о тебе, естественно, наоборот: очень даже активный, заведется – из-под земли выроет. Хозяевами, Сань, будем, с деньгами и хозяевами!
– Это он тебе обещал: хозяином? – снова спросил я.
– Обещал, – подтвердил Стас.
– А зачем ему это нужно, хозяином тебя делать? Ему самому интересней хозяином быть.
Стас выругался.
– Вот и видно, что ни хрена не понимаешь. Сидишь-сидишь, а не врубился ни хрена в жизнь. Так теперь все устроено: бывает, что одному делу, чтоб оно хорошо крутилось, сразу несколько хозяев требуется. Совет директоров – так это и называется.
В замороженное стекло постучали:
– Эй, мужики!
Стас помахал мне рукой: продолжим попозже – и сунулся к окошечку, открыл его:
– Да?
– Доллары, мужики, меняете?
– Меняем, – сказал Стас.
– И вот по этому курсу, что здесь указан? – Человек, видневшийся сквозь обледеневшее стекло смутным пятном, снова постучал по нему пальцем, но теперь в явно определенное место, на что-то указывая.
Я посмотрел на это место, куда он стучал. К стеклу на уровне глаз был лейкопластырем прикреплен листок бумаги, наледь там снаружи соскоблена, и в уличном арбатском свете на просвечивающем листке в зеркальном изображении отчетливо просматривались знак американского доллара, латинские буквы DM пониже, два знака равенства и два ряда цифр за ними.
– По этому курсу, по какому еще, – ответил Стас человеку на улице.
– Грабительский курс, мужики!
– Ну походи, посмотри, может, где еще меняют, – отозвался Стас.
Поменять валюту в это время, хотя торговал далеко не один наш киоск, было трудновыполнимой задачей: на обмен требовалось специальное разрешение, у торговых точек разрешений, естественно, не имелось, и в большинстве киосков не рисковали.
