даже смотреть в эту сторону до тех пор, пока я не разрешу. Альбенаретцы требуют соблюдения тишины, и я обещал им это. Все люди должны держаться отсюда подальше. Это приказ.
– Хорошо, ваша светлость, – хором ответили Фрэнко и Ди, исчезая.
Едва они вышли, в проем вступила капитан и замерла, осматривая помещение.
– Здесь ничего не повреждено, – сказала она Джайлсу по-альбенаретски. – Это хорошо. Инженер уже занимается приготовлениями. Я подготовлю это место. Вы можете идти. Когда я позову вас, можете вернуться.
Хотя Джайлс с пониманием относился к словам капитана, выбор выражений вызвал у него инстинктивное раздражение.
– Если вы позовете меня, – сказал он ледяным тоном на прекрасном альбенаретском, – мое чувство долга заставит меня откликнуться на ваш зов.
Темные круглые глаза капитана уставились на него. Он не мог прочитать в них никакого выражения. Удивлена ли капитан, безразлична или рассержена – этого понять он был не в силах.
– Я позову вас только при крайней необходимости, – сказала она. – Идите.
Джайлс вышел и вернулся к люку и открытой панели, где ему предстояло работать. Он сунул руки в отверстие, взялся за стержни и стал экспериментировать, упражняясь в управлении. Поначалу все его действия были неуклюжими: у альбенаретских уолдо, как и на их руках, всего по три пальца, сходящихся под углом 120 градусов. Их невозможно свести точно друг против друга, как большой и указательный палец у человека, и несмотря на то что пальцы альбенаретцев заметно сильнее, это обстоятельство ослабляло захват.
Наконец он приспособился пытаться хватать не пальцами, а всей рукой. Эта концепция подразумевала, что он всякий раз давит одновременно на все три шипа, и результат стал похож на хватку альбенаретцев.
Он практиковался, отрабатывая эти движения, когда почувствовал движение рядом и, повернув голову, увидел Бисет, ожидавшую, когда он обратит на нее внимание. Он прекратил упражнения.
– Хочешь со мной поговорить? – спросил он.
– Прошу вас, ваша светлость, не прерывайтесь, – сказала она. Немного помедлив в нерешительности, перешла с бейсика на другой язык и спросила на нем: – Ведь на эсперанто вы говорите, да?
Пока она медлила, Джайлс вернулся к своим экспериментам, но от внезапной смены языка ему не удался тот трехпалый захват, который он вроде бы уже хорошо освоил. Рефлекторно он ответил ей на том же языке, на котором прозвучал вопрос:
– Cu, jes me bonege parloas Esperanto![1]
Затем замолчал, отпустил оба стержня и повернулся, чтобы посмотреть на нее.
– Откуда ты его знаешь? – спросил он на бейсике, понизив голос. – Это старый международный язык. Я сам заинтересовался им около пяти лет назад. Откуда трудяга вообще может его знать?
– Сэр, прошу вас, – сказала она все еще на эсперанто, – продолжайте работать. Тогда остальные сочтут, что не могут правильно разобрать слова из-за шума
Да, хорошо знаю эсперанто.
