уже была недоступна для взглядов или копыт. И так как чудеса, хоть они и чудеса, в местности этой явление довольно-таки заурядное, то о могиле брата Мокия вскоре вовсе забыли, если бы брат Мокий не был убит.
Пока убийца не был отыскан и обезврежен, никто не чувствовал себя спокойно. И не потому, что о<б> убийстве шла речь. Убийство само вздор; кому не пришлось, спрашивается, убивать, если и не под пьяную руку, то в бою, во всяком случае. Дело не в убийстве, а в злой воле, в степени злости. И эта степень должна быть превосходной, чтобы решиться на враждебные хотя бы действия против святостью прославленного юродивого, не говоря о<б> убийстве. И такой злой воли терпеть в околотке крестьянство и рабочие не могли, тем более притаившейся. И следствие велось посетителями двух кабаков с таким прилежанием, что вскоре личность убийцы можно было считать установленной.
Прежде всего, в итоге бесчисленных схваток за честь той или иной деревни, порешили, что тело брата Мокия остановилось тут, а не в другом месте, чтобы ознаменовать присутствие святотатца здесь именно. Когда это важное обстоятельство было добыто, оставалось искать в своем кругу – дело значительно облегченное. Подозрения не быстро, но все-таки остановились на Лаврентии, свежем дезертире отличного роста и отваги. Лаврентий только что вернулся на завод, скрывался несколько дней в лесах, по случаю приезда в селение комиссии по призыву новобранцев, и во время его отсутствия тело брата Мокия и было поймано. Дезерт<ир>уя, Лаврентий счел нужным оправдываться перед товарищами (он-де скрывается, чтобы не убивать по приказу), что, так как никаких оправданий мужественному бегству не требуется, и было указанием на то, что молодой человек решил убивать самовольно, и убийство, следовательно, было предумышленным. Верно, что Лаврентий не был единственным дезертиром, и в этот приезд свой комиссия, как в прошлые, вовсе не нашла в деревне лиц призывного возраста, но никому не пришло на ум высказывать презрение к убийству казенному, кроме Лаврентия, и потому улики против него были неопровержимы.
Когда вышеприведенные слова Лаврентия о убийстве стали известны каменотесу Луке и очередное собрание в кабаке во всем с Лукой согласилось (ваятель бесился от радости, вот когда изготовление надгробного камня ничем не задерживается), Лаврентия не схватили и даже не поставили в известность о возводимых обвинениях, но следователи, порешив держать открытие про себя, начали за Лаврентием слежку, чтобы убедиться, до чего этот человек злой волей насыщен и не допустить ее новых проявлений. Отныне каждый его шаг, всякое действие были на виду. Лаврентий работал ли – некто другой стоял рядом с надсмотрщиком, якобы досужий посетитель; спал ли – окно открывалось и кто-то осматривал комнату. Когда же молодой человек уходил охотиться в лес и на ледники, за его спиной от ствола к стволу, от скалы к скале перебегали тени. А так как в течение месяца ничего осудительного Лаврентий не сделал, то каменотес, старшина и прочие уверились,
