правда, пообещал. Чтобы тётушку любимую поздравить. И её, Нину, поблагодарил: спасибо, дескать, за отличную новость.
Вот и все дела.
Нина Васильевна глянула на простенькие настенные часы. Половина одиннадцатого, а она ещё не завтракала! Что теперь – с голоду помирать из-за этих дураков блаженных? Неожиданно проснулся зверский аппетит, ужасно захотелось только что сваренных грибных щей. Пусть и без сметаны, которую она так и не успела купить. Нина Васильевна выбралась из кресла, направилась было на кухню. Однако, сделав пару шагов, развернулась и подошла к окну. Задёрнула тёмные занавески, погрузив комнату в привычный полумрак, и, больше уже не мешкая, отправилась завтракать.
МАМА
Соня стояла на автобусной остановке и тряслась от холода под огромным жёлто-синим зонтом. Её рабочий день закончился в восемь вечера: пришлось переделывать отчёт. Обиднее всего, что отчёт был вполне сносный. По крайней мере, ничуть не хуже, чем все предыдущие. Но начальница отдела поругалась с мужем и пребывала в отвратительном настроении. А тут Сонины бумажки под руку подвернулись. Вот она и отвела душу.
А ведь именно сегодня сердить начальницу было никак нельзя: Соня собиралась попросить у неё разрешения уйти завтра после обеда. Отпрашивалась она лишь в самых крайних случаях, никогда не брала больничный – боялась потерять работу. Сейчас как раз такой случай, но как обратишься с просьбой, если начальство тобой недовольно? Короче говоря, так и не рискнула подойти и поговорить.
Трудилась Соня в плановом отделе судебного управления и всем сердцем ненавидела свою работу. Управление представляло собой унылое учреждение с невнятными задачами и раздутым штатом. Работали здесь в основном дамы предпенсионного возраста да вчерашние студенты, которых привлекал статус госслужащего и соцпакет. Соня и сама пришла сюда после юрфака, хотела набраться опыта в околоюридическом учреждении, да так и застряла. На семнадцать лет. Подумать только – семнадцать лет! Целая жизнь! Жизнь, заполненная бессмысленными отчётами, сметами, графиками, совещаниями и сплетнями коллег…
Покончив, наконец, с отчётом, Соня выбежала на улицу и увидела, что её автобус отходит от остановки. Она зачем-то бросилась вдогонку, споткнулась и едва не упала. Когда проезжавшая мимо машина окатила её грязной дождевой водой, Соня не удивилась и почти не расстроилась: разве могло быть иначе?
Ужасный, ужасный день, поскорее бы он закончился. Она близоруко щурилась, вглядываясь в номера подъезжающих автобусов, и переминалась с ноги на ногу без особой надежды согреться. Мама всю ночь капризничала, не давала спать, а утром, когда дочь попыталась её накормить, сердито замычала, толкнула Соню под руку, и та опрокинула полную тарелку жидкой овсяной каши. Соня не выдержала, накричала на мать, обозвала неблагодарной эгоисткой и ещё некоторыми нехорошими словами. Стыдно, гадко. На душе весь день скребло и царапало.
Соня не могла не признаться
