всех удивлять небывалой окраской.Здесь замедленна, точно в прыжке затяжном,
Жизнь, в любви обессилена долгим желаньем,
Будет снова казаться подсмотренным сном,
Освященным, как искрой, твоим покаяньем.
Версты возраста
Между нами, здесь возраст и версты,
Бесконечная плоть бытия,
Там, где только слова распростерты,
Ты не мой – ну а я не твоя.
Первозданный, но кажется странный
С пожеланьями видимый грех
Между нами.
Вопрос окаянный,
С пораженьем и верой в успех.
Остается среди поворотов,
Словно дней указатель немой,
Без цветистых во всем оборотов:
Почему ты не мой?
НЕ ХИМИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ
А впрочем, прочь сомнений сталагмиты,
Жизнь что вода – то мель, то глубина,
И мы, как листья ливнем с крыши сбиты,
И прочь летим по берегу, весна
Вся наша. Что ж, возможны обращенья,
Стекло рябит из плавкого песка,
Сквозь память лет все требует прощенья,
Но держит дуло точно у виска.
Рулетка русская – забава или грех,
Покончить всё одним-единым разом,
Но смотрит лик судьбы, и ты бы не промазал,
Да хочется делить любовь на всех,
И, медля, ждешь, чтобы в конце решиться,
Но у любви теперь уже другие лица,
Лишь та же клетка, видно, для души.
Все ангелы с надеждой хороши.
Лишь ты один стоишь перед судьбой —
Лист сорванный, свой принимая бой,
Подняв в пещере с пола сталагмит,
Ждешь обращений, только Вечность спит.
Здравствуй, любимая!
– Здравствуй, любимая!
Я узнала его голос сразу каждой клеточкой своего тела, каждым нервом, напрягшимся и отозвавшимся ломотой, словно замерзшие на морозе руки вдруг опустила в теплую воду, но они оттого заболели еще сильней. Сколько лет я не слышала этих слов – девять, десять? Примерно так. И все это время не было ни одной попытки позвонить мне.
Как мы расстались? Кажется, и не расставались вовсе, только вот встретиться не могли. Я искала повода, но все мои попытки пресекались с холодным равнодушием чужого человека, режущего ножницами лист бумаги: это ваша жизнь, делайте с ней что хотите, это – моя, и ничего между ними. Так и жили параллельно, в одном городе, а точно в разных галактиках. Ходили на одни и те же выставки, встречались с одними и теми же людьми, но никогда не совпадали во времени. Только ли во времени? Нет, не совпадали в состоянии своей души, словно две часовые стрелки, движущиеся по циферблату с разной скоростью и теряющие друг друга из поля зрения. И только сторонний наблюдатель может знать, что наступит тот момент, когда они обязательно совпадут, ненадолго.
Какую боль я пережила, переболела, словно лишилась половины своего естества, и все это без анестезии, по живому, и так день за днем девять лет. Каждый день я переводила в слова – не для того, чтобы осталась память, а чтобы ушла боль. Но она не уходила. Из слов я создавала мол,
