не думал. Впервые это видел, – протянул я.
– А я вот своих не отпущу никуда, – подал голос дремавший до этого на лежанке Монах. – Все дома, и дома же и останутся. Одно хреново, денег сейчас нет. Мне здесь никто не платит. Ладно, жена хоть в Донецке в хорошей гостинице работает. Но это не важно, я всё равно никуда их не отпущу. Вернусь домой, на работу вернусь… Мы с моей развелись пару лет назад. Но как-то потом подумали и решили, что неправильно всё это. И сейчас опять вместе живём. Ну, как вместе. Я здесь, она с детьми. Но всё равно – вместе.
– А мои – в Мариуполе, – сказал Киса.
– Так там же укропы! – удивился я.
– Да ну и что. Никто их там не трогает. А там море, пляжи. Красота!
– Поэт, а ты в Крыму был? – Монах сел на кровати и закурил экзотическую испанскую сигарету.
– Нет, не доводилось, – мне вдруг стало не по себе, но я не понял, почему.
– А вот это ты зря. Я туда по работе частенько мотался. Бывает, на две недели поедешь, за неделю все дела сделаешь, и остальное время отдыхаешь. Ялта, Евпатория… Крым на машине объехать за день можно.
– А отсюда сколько пилить?
– Да километров четыреста. Дороги нормальные, утром выехал, катишь себе не спеша, и к вечеру уже в море ноги мочишь. Ты обязательно съезди, не пожалеешь.
– Угу. Как война закончится, так сразу и рванём!
Мужики улыбнулись, а я, наконец, понял, что было не так: по телевизору шла детская передача на русском языке. На республиканском канале. А раз в несколько минут на экране появлялась заставка: «Детский Майданчик».
– Киса, а что за контра у нас по ящику? Нет, я понимаю, конечно, что «майдан» переводится как «площадь», а «майданчик», следовательно – «площадка», но мне это глаза режет просто до политической злости.
Киса пожал плечами, закатив глаза, мол, нашёл, тоже мне, корень зла. Монах же явно надо мной потешался, выискивая глазами пепельницу.
– Так, всё, намайданились, пойду, прилягу. А то мало того что на улице прожарился до хрустящей корочки, так вы ещё морем душу травите.
Я выложил все содержимое многочисленных карманов на стоящий в каморке письменный стол, снял с портупеи флягу, расшнуровал новенькие армейские ботинки. Ноги просто закипали. Вдохнув поглубже и картинно зажмурившись, я снял левый ботинок. О чудо! Никакого зеленоватого облака концентрированной вони ботинок не выдохнул. Хитрость с женскими прокладками, которую мне на днях подсказал практичный Киса, оправдала себя на сто процентов. Положенные внутрь, прямо на стельку, они по-настоящему спасали от, казалось бы, неизбежных проблем с запахом и прелыми ногами.
С облегчением поставив берцы под стол, я растопырил пальцы на ногах и потянулся. В комнатке было прохладно, царил обволакивающий полумрак. Поставил заряжаться фотоаппарат от розетки, болтавшейся на замотанных изолентой проводах в стене у самого пола, и через несколько минут балансировал на грани сна.
К
