которую я мог бы получить, у меня уже была, и мне оставалось лишь провести необходимое лечение. Открыв саквояж, я достал парочку успокоительных порошков и подошел к умывальнику, чтобы смешать их в стакане с водой. Неподалеку стоял камин, и на его полке я заметил несколько фотографий людей в театральных костюмах, в том числе обеих персон, находившихся сейчас в этой комнате. Вероятно, моя пациентка была актрисой; на это же указывали и прочие детали, которые я заметил в обстановке, и которые уже были мне знакомы по медицинской практике доктора Хамфри, известного в театральных кругах. Но, как справедливо заметила бы моя пациентка, это был вопрос совершенно не медицинского характера.
– А теперь, миссис Джонсон, – сказал я (и пациентка снова посмотрела на меня с легким удивлением), – пожалуйста, выпейте это.
Она позволила мне помочь ей сесть на кровати прямо, чтобы проглотить лекарство, и когда голова ее была приподнята, я опять увидел впереди на шее отчетливые следы от шнура или веревки. Затем она со вздохом откинулась на подушки и не спускала с меня взгляда, пока я убирал стетоскоп в саквояж.
– Я приготовлю для вас лекарство, и вам нужно будет принимать его регулярно. Думаю, мне не требуется напоминать, – тут я обернулся к плачущему в углу мужчине, – что миссис Джонсон требуются тишина и покой.
Он только кивнул и ничего не ответил. Мне оставалось лишь попрощаться.
– Спокойной ночи, миссис Джонсон, – мягко сказал я, пожимая ее холодную руку. – Надеюсь, что через час или два вам станет лучше. Постарайтесь не напрягать свои нервы и… не забывайте принимать лекарство.
Она поблагодарила меня, сказав несколько любезных слов все тем же тихим голосом и с той же печальной улыбкой, от которой у меня сжалось сердце. Мне не хотелось оставлять ее, слабую и беспомощную, в обществе этого подозрительного субъекта. Но что я мог поделать? Я был всего лишь приглашенным врачом.
Когда я направился к двери, которая оставалась приоткрытой из-за сломанного замка, мужчина поднялся с кресла, словно бы для того, чтобы проводить меня. Я пожелал спокойной ночи и ему, и он ответил мне приятным голосом образованного человека, совершенно не вязавшимся с его растрепанным видом. Спускаясь в темноте по лестнице, я встретил человека, который привез меня сюда; он поджидал меня внизу со свечой в руке.
– Ну, как она? – отрывисто спросил он.
– Миссис Джонсон очень слаба и страдает от нервного потрясения, – был мой ответ. – Я собираюсь приготовить ей успокоительное. Должен ли я прислать его на этот адрес, или вы отвезете меня снова?
– Я отвезу вас домой, – отрезал он, – и сам доставлю ей лекарство.
Мы вышли вместе, его машина ждала у ворот. Закрывая за собой дверь, я быстро осмотрелся в надежде приметить какую-нибудь отличительную особенность этого дома, которая помогла бы мне распознать его, случись такая надобность.
