считавшей его лишь наказанием «за грехи отцов» и «вину» их перед народом. Инерция свободы, завоеванной многолетней драматической борьбой русских писателей за свои права, была так велика, что первоначально писатели «не стеснялись» отстаивать свои права, резко протестуя против засилья охранительных инстанций. Для защиты этих прав требовалось мужество и бесстрашие Дон-Кихота, хотя надежды на «исправление», «смягчение» цензурного режима выглядели порой немного наивными. В то время защита внутренней свободы – той «тайной свободы», о которой писал в 1921 г. Александр Блок в последнем своем стихотворении, – стала священным долгом каждого уважающего себя литератора. Порой их охватывало чувство безнадежности, особенно в связи с кардинальным изменением читательского сознания, отсутствием поддержки аудитории. У Корнея Чуковского в дневниковой записи 16 января 1925 г. вырвались горькие фразы: «Замечательнее всего то, что свободы печати хотят теперь не читатели, а только кучка никому не интересных писателей. А читателю даже удобнее, чтобы ему не говорили правды. И не только удобнее, но, может быть, выгодно. Так что непонятно, из-за чего мы бьемся, из-за чьих интересов»[11].
Протесты писателей против цензурного гнета – вовсе не бунт на коленях, с кляпом во рту, что время от времени наблюдалось в оттепельные времена. Нет, это было сознательное сопротивление внутренне свободных еще людей, осознанное противостояние режиму оскорбленного и униженного художника; столкновение творца с его антиподом – приставленным к нему чиновником. Вечная ситуация – «художник и власть» – была в советских условиях гибельной для писателей, но в их борьбе за свободу слова, в их противостоянии таилась надежда, что не все еще убито в личности писателя, что есть еще надежда на возрождение свободного творчества…
Тема нашей антологии дважды, по крайней мере, привлекала уже внимание исследователей. Касались они, правда, лишь поэтического наследия XIX в., запечатлевшего образ цензора. Первым обратился к этой теме критик А. Г. Горнфельд (1867–1941) в статье «Защита слова в русской лирике», вошедшей в содержательный сборник «В защиту слова» (СПб., 1905. С. 205–216). Автор другой содержательной статьи – «Образ цензоров в русской поэзии XIX века» – справедливо замечает: «Степень изученности темы цензуры и образа цензора в поэзии явно недостаточна. Думается, что исследование стихотворного наследия, связанного с конкретными историческими и литературными событиями XIX столетия, принесло бы немалую пользу для понимания и сегодняшних проблем»[12].
Это положение, добавим, относится не только к поэзии, но и к другим литературным жанрам и другим историческим эпохам[13]. Представленная антология – попытка в какой-то мере восполнить указанный пробел, хотя составитель ее прекрасно понимает, что и она не охватывает все без исключения тексты русских писателей, посвященные столь обширной и важной теме. Он будет благодарен всем читателям, сообщившим о более или менее существенных
Укажем на сборник: Цензура в России в конце XIX – начале ХХ века: Сб. воспоминаний / Сост., вступит. статья и примеч. Н. Г. Патрушевой. СПб.: Российская Национальная библиотека; Дмитрий Буланин, 2003. В нем представлены лишь воспоминания цензоров и общественных деятелей. Из произведений писателей помещены только два (воспоминания В. Г. Короленко и И. А. Белоусова, воспроизведенные в настоящем сборнике).
