отступил. – Ну-ка пойдем в оружейку!
Максим еще помнил, как в Старой крепости возле оружейной комнаты постоянно стоял часовой. Так завел Новосиб: оружие должно быть только у часовых, иначе если кто-нибудь обратится в мута в трапезной или в спальнях, то есть шанс пристрелить кого-нибудь из своих, в спешке и панике. Многие были с этим не согласны, вот первый старейшина и поставил часового охранять оружие. Но тогда в оружейке хранились автоматы, ружья, пистолеты и гранаты, от которых давно остались одни воспоминания. Теперь в соответствующем помещении находились факелы, запасные кистени и большая бутыль с маслом – на случай, если потребуется отгородиться от мутов огненной полосой. Увы, Максим сомневался, что это удастся. Самим выращивать подсолнухи у общины на новом месте почему-то не получилось, хотя поначалу выделили для них большое место в оранжерее. Это масло вроде бы несколько лет назад купили у озерных соседей. Оно выглядело очень мутным.
– Ты что, мальчик, совсем берега потерял? – опершись на ту самую бутыль, заговорил старейшина, припомнив по случаю выражение из старого мира. – А ты помнишь, какая у нас высшая мера наказания? Изгнание безоружным! В любое время года, между прочим. Скоро зима.
– Сам себя не хочешь выгнать? – нагло спросил Максим. – Голова, давай откровенно поговорим. Я вчера один напоролся на двух мутов. Один я был, потому что ты меня одного отправил, а это не по правилам. Но тебе пришлось так сделать, потому что ты боишься Андрея. Так вот, я убил двух мутов. И считаю, что это моя добыча и мое мясо. Делиться с теми, кто нарушает табу, и теми, кто их покрывает, я не хочу. Ясно?
– Двух мутов?.. – Голова с сомнением смерил Максима взглядом. – Ну, допустим. Но сегодня-то… А, так ты их припрятал от нас и сам с приятелем и его дурочкой решил сожрать, так, что ли? Не ожидал от тебя, Максим! Кроме того, я никого не… Я молчу о преступлениях Андрея до поры до времени! Будет удобный момент, и я смогу поставить его на место!
Максим только хмыкнул. Как же, поставишь ты его! За Андреем стоят его приятели, человек десять, а то и двенадцать. Витька Белый и подобные ему за Голову вступаться спешить не станут, они обиду затаили, и вот сам Максим теперь – тоже. Кто же поможет старейшине? Старшие! Только их немного, в основном женщины. Он снова хмыкнул, уже собственным мыслям: вот как легко он стал уже думать о противостоянии внутри общины, а еще пару дней назад ему такая возможность и в голову не приходила! Но стоило посмотреть на жизнь с чуть другой стороны, и привычная картина мира просто развалилась на куски.
– Тебе смешно, да? – осторожно спросил старейшина.
– Нет. Короче, так, Голова: если ты попробуешь меня наказать или еще что-то… Я расскажу, что ты от Андрея смерть мелких скрыл, и расскажу все, что ты мне говорил о нем. Знаешь, что тогда будет? Слово за слово – и драка. Общинник на общинника пойдет.
– Как же я в тебе ошибался!
– Ага, ты меня за дурачка послушного держал. Но ты ошибся, это точно. Я общине вредить не хочу,
