действительно была “повеселее”, чем кухня. Два старых дубовых дивана, стоявшие друг напротив друга по обе стороны камина, и старомодные американские часы с недельным заводом на внутренней стене – вот все, что осталось от обстановки старинной фермы, которую помнила Гарриет. Отблески свечи, которую зажгла миссис Раддл, плясали на эдвардианских стульях с малиновой обивкой, на буфете с массивным верхом, на круглом столе красного дерева с блюдом восковых фруктов, на бамбуковой этажерке с торчащими во все стороны зеркалами и полочками, на горшках с фикусами, выстроенных в ряд на подоконнике, на странных растениях, подвешенных над ними в проволочных корзинках, на большом радиоприемнике, над которым висел неестественной формы кактус в бенаресском латунном кашпо, на зеркалах с нарисованными розами, на плюшевом честерфилде[49] цвета “электрик”, на двух коврах с кричащими и плохо сочетающимися узорами, положенных вплотную друг к другу, чтобы скрыть почерневший дубовый пол, – все это странное нагромождение предметов заставляло предположить, что мистер Ноукс обставил дом дешевой аукционной добычей, которую ему не удалось перепродать, а потом добавил к ней жалкие остатки настоящей старинной мебели и кое-что из своего радиомагазина. У них была возможность подробно осмотреть все это пестрое собрание: миссис Раддл обошла со свечой в руке всю комнату, чтобы продемонстрировать ее сокровища.
– Замечательно! – сказал Питер, прерывая панегирик радиоприемнику в устах миссис Раддл (“его, это, даже во флигеле слышно, когда ветер в ту сторону”). – В данный момент, миссис Раддл, нам нужны огонь и еда. Если вы раздобудете нам еще свечей, а Берт поможет Бантеру принести провизию из багажника, можно будет затопить камины…
– Камины? – Миссис Раддл немного растерялась. – Честно говоря, сэр, то есть м’лорд, мне не верится, что в доме есть хоть горсть угля. Мистер Ноукс, он уже давным-давно огня не разводил. Слишком много, говорил, эти толстые печи тепла сжирают. Все на керосинках – и готовка, и чтоб вечером посидеть. Уж и не упомню, когда тут кто в последний раз огонь разводил, окромя той молодой пары, что приезжала в августе четыре года назад, – лето такое холодное выдалось, а камин так и не растопился. Решили, что там птичье гнездо, а мистер Ноукс сказал, что не будет тратить свои кровные на прочистку дымоходов. Уголь, значит. В керосиновом сарае точно нету, разве в прачешной завалялся, но он там совсем давнишний, – с сомнением добавила она, как будто уголь мог испортиться при хранении.
– Я могу принести ведро-другое угля из флигеля, мам, – предложил Берт.
– Точно, Берт, – согласилась мать. – Берт у меня умница. Принеси. И растопки заодно. Можешь срезать через заднюю дверь – и как пойдешь, захлопни дверь в погреб, а то из нее холодом тянет. И еще, Берт, хороша я – забыла сахар, в буфете есть пакет, сунь в карман. Чай-то на кухне найдется, но мистер Ноукс пил с гранулированным[50], а ее светлости это не годится.
К этому моменту находчивый
Большой диван с прямыми подлокотниками той же высоты, что и спинка.
По всей видимости, имеется в виду грубый, неочищенный сахар с более крупными кристаллами.
