style="font-size:15px;"> Когда у меня родился второй сын, она опять позвонила. На этот раз, однако, ее больше всего возмущало не то, где ребенок спит.
– Как вы можете так поступать? – раздраженно спросила она.
– Что ты имеешь в виду? – удивился я.
– Нельзя давать ему такое имя. Как можно быть такими doofe?
– Что ты имеешь в виду? – повторил я.
– Как у животного.
– Животного?
– Динго. Как можно называть его Динго? Это же собака.
– Его зовут не Динго, – ответил я.
– Разве?
– Его зовут Мингус.
В трубке ненадолго замолчали, потом бабушка сказала:
– Что это еще за дурацкое имя? Оно звучит просто нелепо.
Но ее возмущение при рождении двоих первых сыновей было ничто по сравнению с тем, когда на свет появился наш третий сын. Тогда она просто не могла поверить своим ушам.
– Как зовут мальчика? – спросила она.
– Мосес[10], – ответил я.
– Нет! – возмущенно воскликнула она. – Это ужасно. Как вы можете так поступать?
– Нам кажется, что это красивое имя.
– Нет, – повторила она. – Неужели его действительно так зовут?
– Да.
– Это ужасно, – повторила она. – Нельзя быть таким doof, Данни.
– Нам оно нравится.
В трубке замолчали, что происходит довольно редко, когда тебе звонит бабушка, а затем она начала все снова, будто сказанное мною было слишком глупым, чтобы даже вникать в мои слова.
– А как мальчика зовут?
– Мосес, – ответил я.
– Действительно?
– Да.
– Нет, Данни. Нельзя с ним так поступать. Нельзя, и все.
Как вы понимаете, бабушкина привычка откровенно высказывать людям свои соображения может немного утомлять. Впрочем, у нее есть свои преимущества. Разве какая-нибудь другая маленькая женщина способна, ни секунды не сомневаясь, подойти к огромному скинхеду и сказать ему в лицо все, что она о нем думает? А бабушка оказалась способна. Она рассказала мне об этом, когда я несколько лет назад навестил ее в Хессельбю. Бабушка, как обычно, сидела, решая кроссворды и покуривая наикрепчайшие сигареты “Пэлл-Мэлл” без фильтра. Курила она всегда. И у себя в квартире, и у нас дома, под кухонной вытяжкой (невзирая на регулярные резкие протесты мамы).
– Он стоял посреди улицы и плевался, поэтому я велела ему прекратить, – рассказывала бабушка.
– И что произошло? – спросил я.
– Он сказал: “Отвали, проклятая старуха”.
– И ты ушла?
Бабушка затянулась сигаретой и стряхнула пепел в пепельницу. В ту самую, со вставленной в стеклянное дно фотографией дедушки.
– Нет, – ответила она. – Я сказала: “Отвали сам, проклятый мужик”.
Она посмотрела
Шведский вариант имени Моисей.
