и быстро смел угощение. Даже тарелку вылизал дочиста.
Спать мне постелили на чердаке. Я всегда там останавливалась, когда наведывалась в гости к бабушкам. Проводив нас с Зиги в отведенную мне коморку, женщины пожелали нам спокойной ночи, и собрались было уходить, когда Акулина решила напомнить мне очередной житейской мудрости:
– Спи спокойно, Мирослава, утро вечера мудренее… – и Ежки наконец, удалились, тихо прикрыв за собой дверь.
Масляная лампа скудно освещала спальню, но мне это не помешало осмотреться. Не знаю, что ожидала увидеть, но я бы совсем не удивилась, если бы спальня за время моего отсутствия сильно изменилась. Иногда складывалось впечатление, что дом живет своей жизнью. Порой в самых неожиданных местах появлялись двери, которых там точно не должно было быть. Да вот хотя бы вспомнить тот факт, что бабушки никогда не занимались уборкой. В доме сама по себе поддерживалась чистота.
Выделенная мне коморка на чердаке не отличалась особой изысканностью, тем не менее, она дышала уютом, созданным заботливыми хозяйками. На единственном окне висели короткие занавески с рюшами. Вышитые на них русалки с лешим по-доброму улыбались мне. У окна стоял добротный дубовый стол, накрытый яркой расписной скатертью. Но сильнее всего меня удивила стоящая на столе ваза с моими любимыми полевыми цветами.
В душу закралось подозрение: неужели бабушка Акулина знала, что я приеду? Быть того не может! И вообще, на дворе стояла глубокая ночь, пора, было, ложиться спать, а не забивать свою голову глупыми мыслями.
Сбросив у двери ботинки, босыми ногами прошлепала к ручному умывальнику. Нацедив немного холодной воды, немного плеснула себе в лицо, довольно отфыркиваясь.
Взяв с крючка полотенце, вытерла лицо и прошлепала к стоящей в углу кровати. Забралась на нее и «потонула» в настоящей перине. Покрывало ручной работы широкими складками собралось вокруг меня. Зиги следом запрыгнул на постель и с удовольствием растянулся на ней.
– Ножи точить? – чуть ли не мурлыча, деловито поинтересовался пушистый друг.
– Зачем? – спросила, прикрывая рукой зевок.
– Путников грабить. Нам же нужно будет в пути чем-нибудь питаться, сбежав от твоих надзирательниц, – лениво потягиваясь, пояснил он.
Надеясь, что питомец шутит, присмотрелась к нему. Муки совести его не мучили. Зиги дремал, прикрыв глаза.
– Мы никого не будем грабить! – убежденно произнесла я.
Пушистый друг и ухом не повел. Напротив – обиженно засопел.
– Ты нам всё веселье испортила, – фыркнул он и демонстративно от меня отвернулся.
– Значит так, Да?! Тогда я расскажу Матильде, как ты, вместо того, чтобы вести себя достойно, как полагается благородному скунсу, затеял неравные игры с путниками. Она на тебя обидеться и не будет подкармливать.
Зиги нервно дернулся и повернулся ко мне.
– Не надо ничего рассказывать
