и свободными, потому что малосильны, порочны, ничтожны и бунтовщики… Они будут дивиться на нас и будут считать нас за богов за то, что мы, став во главе их, согласились выносить свободу и над ними господствовать – так ужасно им станет под конец быть свободными! Но мы скажем, что послушны тебе и господствуем во имя твое!».
Границы «трех вопросов», впрочем, размыты обычным для Достоевского клокотанием мысли. Второй вопрос, надо полагать – после того, как Христос отверг первый, «во имя свободы и хлеба небесного» – в том, что у людей есть «потребность общности поклонения» и это «главнейшее мучение человека… и человечества». Стало быть, нужны: «чудо, тайна, авторитет». Христос и это отвергает, он не желает поработить человека чудом, он жаждет все той же свободной веры. Великий инквизитор ему доказывает, что «человек слабее и ниже создан, чем ты о нем думал!.. Уважая его менее, менее бы от него и потребовал, а это было бы ближе к любви, ибо легче была бы ноша его. Он слаб и подл… Неспокойство, смятение и несчастье – вот теперешний удел людей после того, как ты столь претерпел за свободу их!».
Наконец, «третий вопрос»: «Потребность всемирного соединения есть и третье и последнее мучение людей». Христу предлагается основать всемирное царство – «принять миф и порфиру кесаря». «Все буду счастливы и не будут более ни бунтовать, ни истреблять друг друга, как в свободе твоей, повсеместно. О, мы убедим их, что они тогда только и станут свободными, когда откажутся от свободы своей для нас и нам покорятся». «Все будут счастливы, все миллионы существ, кроме сотни тысяч управляющих ими. Ибо лишь мы, мы, хранящие тайну, только мы будем несчастны».
Так – по Ивану, не по Достоевскому – «исправляется» «несчастными» земными владыками «подвиг Христа»!
Знаменательно, что вся «поэма» о великом инквизиторе, вызывает резкий протест правдолюбца Алеши Карамазова. «Это нелепость!.. То ли понятие в православии… Это Рим… Это худшие из католичества, инквизиторы, иезуиты!.. Какие это носители тайны, взявшие на себя какое-то проклятие для счастия людей?.. Самое простое желание власти, земных грязных благ, порабощения… вроде будущего крепостного права, с тем что они станут помещиками… Они и в бога не веруют…».
Так Достоевский все свои идеалы, а вместе с ними и сомнения, дифференцировал между братьями Иваном и Алешей. Не трудно заметить, что автор «остается» с младшим Карамазовым. Знаменательно и то, что все крепостное право и помянутые помещики увязаны с Великим инквизитором, с этим Великим лукавцем (сумевшим обмануть, кажется, самого Христа), с его «подправленным Христом» – то есть, с идеологией обмана и насилия!..
Теократизм Достоевского, как видим, не только не был в законченности убеждения, или тем более – мировоззрения, а весь был проеден горестными сомнениями, из которых автора каждый раз выводил его герой, чистосердечный, любящий людей, с добрым чувством реальности – Алеша Карамазов! Тот его любимый герой,
