закрыты лицо и руки.
– Вижу. И зачем ты так упаковалась? Хотя тут и так всё понятно. Затворничество, вуаль, перчатки, длинное платье… Что происходит, Даша?
– Оставь меня в покое! – крикнула я, меня трясло.
Страшно было представить, что зайду в помещение с посторонними людьми, под выстрелы их взглядов. От одной этой мысли меня бросило в жар. Состояние было такое, что я понимала: ещё немного, и потеряю сознание. Видимо, Максу передалось моё чувство страха, и он понял, что попытка привезти меня в публичное место обречена на провал.
– Хорошо, Даша. Я тебя понял. Давай доедем до реки, сядем на полянке и поговорим.
Макс остановил машину у реки, выключил зажигание и дал мне знак выходить. Я вылезла наружу, поправила вуаль и огляделась. Бог мой, какое милое и чудесное место! Вот только чувство страха, что я покинула территорию дома, разъедало меня изнутри и заставляло сердце учащённо биться.
Макс постелил свою куртку на прибрежный песок и предложил мне сесть. Мы разместились у кромки воды. Тишина, никого вокруг, только птички поют. Макс заметно нервничал и кидал маленькие камушки в воду. Я чувствовала огромное волнение и украдкой его рассматривала. Он был такой родной, такой близкий, как во времена нашей беспечной молодости, и одновременно такой далёкий. Слишком много воды утекло с той поры… Слишком много…
– Как ты? – чуть слышно спросил он и хотел было взять меня за руку, но я тут же её отдёрнула.
– Хорошо. А ты?
– Плохо, – ответил он безнадёжно. – Безумно рад, что тебя нашёл, но твоя жизнь полна такого количества тайн, что я не знаю, как мне вести себя дальше.
Я посмотрела ему в глаза и попыталась изобразить, что-то наподобие улыбки.
– Если бы ты знал, сколько лет я не видела леса, реки, полевых цветов… Только по телевизору.
– Ты что, совсем из дома не выходишь?
– Не выхожу.
– Но почему?
– На это есть причины.
– Почему прячешь лицо, руки? Что случилось?
– Ожоги. Я обгорела много лет назад.
– Как это произошло?
– Я ехала в машине вместе с родителями. В тот день ничего не предвещало беды. Папа был за рулём, мама сидела рядом, я – на переднем сиденье. А потом… машина взорвалась. Родители погибли, а меня взрывной волной выбросило из автомобиля. Я чудом осталась жива. Врачи вообще не верили, что с такими ожогами можно жить. На мне практически не осталось живого места. Обгорелая головёшка, которая почему-то выжила… Вот, в общем-то, и всё.
– А кто взорвал машину?
– По версии следствия, конкуренты отца по бизнесу. Но в результате с них сняли обвинения и никто за смерть моих родителей, да и за мою адскую жизнь, не наказан. Я столько времени провела в больницах, что у меня не было возможности оказывать давление на расследование и требовать правосудия и ясности. А когда вышла из больницы и поняла, что теперь мне до конца дней жить уродиной, то ни о каком моём участии в следственном процессе
