мог, что ты беременна. Если бы знал, ответил бы совсем по-другому.
– Я решила, что не имею морального права ломать тебе жизнь. Путешествовать, познавать мир…
– Даша, какая же ты дуреха! – Голос Макса был полон отчаяния. – Что же ты наделала? Неужели нельзя было сказать прямо, а не ходить вдоль да около? Откуда я мог знать, что там, в твоей голове? Нет, не понимаю, почему ты мне не открылась? Не думаю, что заслужил, чтобы ты от меня скрыла своё положение. И своей вины, если хочешь знать, не вижу. Признаю: если бы ты призналась, что беременна, я бы ответил, что ребёнок мне не нужен. Тогда я был молодой сволочью, скотиной и гадом. Но ты даже не намекнула… Я ничего не понял, не почувствовал конкретики и повёл себя как нормальный, амбициозный парень, может быть, эгоистичный максималист. Теперь понятно, почему после того вечера ты резко поменяла ко мне отношение. Ночью почему-то расплакалась, а потом и вовсе стала меня избегать. Я не понимал, с чем это связано. Искал с тобой встреч, подкарауливал, но тщетно. В результате твой отец потребовал, чтобы я оставил тебя в покое.
– Да. Мои родители знали, что я беременна. Отец настаивал на аборте, мама плакала. А я приняла решение рожать и поставила родителей в известность, что буду воспитывать ребенка одна.
– Как же ты всё решила… За меня. За себя. И даже не пожелала сообщить мне о своем решении…
– Отец был категорически против родов. Единственный ребёнок в семье. Все надежды он возлагал на меня и хотел, чтобы я сделала блестящую карьеру. Папа был непреклонен и настаивал на аборте.
– Ты сделала аборт? – нервно спросил Мак после небольшой паузы.
– Нет. Я решила рожать. В момент взрыва я была на шестом месяце беременности.
– Ты носила моего ребёнка, а я ничего об этом не знал! Но почему?
– Ты уехал в Германию.
– А что мне оставалось делать? Ты категорически не желала со мной ни разговаривать, ни встречаться. Напридумывала себе чёрт знает что и жила в мире дурацких фантазий. Ты фактически разрушила две жизни – мою и свою. Я не спал, не ел, а тут на работе подвернулась полугодовая стажировка в Германии. Я согласился. Это был единственный шанс прекратить мучить себя напрасными надеждами. Я бежал не от тебя. Я бежал от себя. Мне казалось, однажды ты поймёшь, что меня нет рядом, и почувствуешь, как тебе меня не хватает. Ты не представляешь, чего мне стоило совершить этот поступок. Но я понимал, что должен сжать кулаки и прекратить о тебе думать. И я уехал.
– А в это время папа познакомил меня с Димой. Дима работал у него. Папа был им доволен.
– Дима – твой нынешний муж?
– Да.
– Я понимаю, что о покойниках плохо не говорят, но твой отец странно себя повёл. Вместо того чтобы найти меня и серьёзно спросить: «Ну что, козёл, делать будем? Моя дочь от тебя беременна», он находит тебе другого мужчину и фактически лишает ребёнка родного отца. Ведь даже приговоренный к смерти имеет право на последнее желание. Меня почти приговорили. Для всех я умер,
