войдя внутрь, притворила за собой дверь.
Кабинет королевы Мадины был просторным. Высокие потолки, украшенные лепниной, панорамное окно, с распахнутой двустворчатой дверью на балкон, откуда открывался прекрасный вид на благоухающий сад. Домики горожан отсюда казались маленькими, игрушечными, ненастоящими. Их алые крыши робко выглядывали из-за высокого забора.
Ириска постучала когтистой лапкой по закрытому ящику стола. Там матушка хранила все самые важные и ценные документы. Соглашение о том, что в скором времени я перестану принадлежать самой себе, наверняка было там. Осталось отыскать ключ.
Я осмотрела все полки, доверху начиненные документацией, открыла каждый небольшой ящичек комода, заглянула в камин, который отец, будучи хозяином кабинета, зажигал всего один раз.
…В тот вечер я сидела у него на коленях. Ириска устроилась подле наших ног. Она успела задремать, а я все еще продолжала сопротивляться навалившейся на меня дремоте.
Отец встал, чтобы помещать угли и мне пришлось покинуть столь излюбленное место. Я расположилась на пушистом ковре рядом с лисой, подобрав под себя колени. Ириска зевнула и уткнулась в мою ладонь прохладным носом. Я засмеялась и, расправив белоснежную сорочку, поднялась на ноги.
В комнате пахло корицей и апельсинами, а еще чем-то пряным. Я жадно втянула воздух и закружилась по комнате. Диван, стеллажи, письменный стол – все стало расплывчатым, потеряло привычные очертания. Предметы водили вокруг меня хоровод.
– Осторожно, малышка, – голос отца спокойный, ровный, бархатный, – ты можешь упасть.
– Не могу, – ответила я, замерев на мгновение. Уже в следующую секунду я шла по узкой полоске дощатого пола, что выглядывала между двух мягких ковров. – Смотри, – крикнула я, силясь удержать равновесие. Для восьмилетней девочки, получалось вполне не плохо.
– Баланс – это хорошо. Но сможешь ли ты удержать его, когда мир расколется надвое?
Слова отца заставили меня остановиться и прильнуть к нему. Их смысл был мне неясен, но то, с какой интонацией они были сказаны, определяло все. Это было что-то чрезвычайно важное. Пока непостижимое. Непонятное…
Поиски заветного ключа успехом так и не увенчались. Я беспомощно опустилась в просторное кресло с высокой спинкой. В нем мать сидела подолгу, изучая кипы бумаг. Изо дня в день.
Ириска еще раз обежала кабинет и замерла у двери, принюхиваясь. Ее длинные черные усы изучали воздух вокруг. Она определенно что-то чувствовала.
Недолго думая, я направилась на балкон и притаилась за большим вазоном, из которого возвышалось аккуратно подстриженное растение. Садовник придал ему причудливые формы. Теперь я гадала, что он хотел изобразить: грациозную цаплю, скучающую на болоте, или же одинокого путника, всматривающегося вдаль. Матушка говорила, что это искусство и его не стоит воспринимать столь буквально. Возможно, она была права.
Дверь отворилась, и я опустила голову, чтобы остаться незамеченной. Ириска уже успела юркнуть
