кивает и всю дорогу, что мы идем к бару, не сводит с Сашки глаз.
Нашу компанию замечаю сразу. Она самая многочисленная и шумная, несмотря на то, что вечер только начался. Конечно, и тут мы с Сашей оказываемся в центре внимания, но через пару минут начинается матч – истинный гвоздь программы, так что довольно быстро народ переключается – кто на трансляцию, кто на свежие сплетни. А я хоть и могу следить одновременно и за тем, и за другим, не спускаю глаз с Саши. Выдыхаю, лишь когда, с подачи Юльки, та невольно вовлекается в бабский треп. Через полчаса её напряженные плечи немного расслабляются, и она даже начинает смеяться, а через час – соглашается на второй бокал Гиннеса.
– Поешь, – шепчу я, – вот этот сыр в кляре очень вкусный.
– И брусничный соус к нему – чудо как хорош! – поддерживает меня Катюха. С ней мы знакомы меньше всего. Кирилл – мой друган детства, женился на ней недавно. Он один в нашей компании, за исключением меня самого, так долго холостяковал. Остальные женились, разводились, рожали детей – в общем, все по классике. Многие обзавелись штампом в паспорте еще в институте, застолбив девчонок, которых знали с детства. А ведь я тоже, можно сказать, тот еще однолюб.
Убаюканный гулом застольных речей, закрываю глаза и уношусь в прошлое.
Для того, чтобы принять участие в марш-броске, мне приходится идти аж к самому Салимову. Просто нет сил терпеть насмешки Жданова и его прихлебателей. А еще очень хочется проверить себя. Потому что тесты тестами, а вот реальное испытание на пределе физических возможностей – это совсем другое.
– Эй, Василек! Слышал, ты замахнулся на марш-бросок?
Переворачиваюсь на другой бок, чтобы не смотреть на этого идиота.
– И на кой оно тебе? М-м-м? Никак на Быстрову решил произвести впечатление? За цветочки эта сучка не дает? – смех, который подхватывают несколько человек, звучит так, будто принадлежит гиенам.
– Отвали от него, Жданов, – бросает Костя Стриж.
Косте-снайперу в будущей отработке отведена немаловажная роль. Он может себе позволить идти против лидера. Да и просто он – отличный парень.
– Да я ж ему добра хочу, Костян. Запомни, Василек, если Быстрова кому и даст, то мне. Готов поспорить.
Замираю. Привстаю, опираясь на руку, и поворачиваю голову:
– Давай.
– Я не баба, чтобы тебе давать, – гогочет Жданов. Смешно ему… Сплевываю на пол и уточняю:
– Давай поспорим. Она такую гниду, как ты, и близко к себе не подпустит.
Да-да. Тот давний спор был изначально об этом. А о том, что она подпустит меня – речи вообще не шло. Это потом Жданов все переиначил. И до Саши дошла уже его искаженная версия. Если бы не это, кто знает, чем бы тогда все закончилось? Может, у нас с Сашкой уже бы тоже были дети, как у всех за этим столом.
Открываю глаза и встречаюсь с ее внимательным взглядом. Осознав, что я поймал ее за подглядыванием, Сашка резко отворачивается. Старательно делает вид, что её захватила Юлькина история. Но ее щеки розовеют. Она смущена. И это трогательное
