сообществ, реализующих исторически сложившийся у них порядок осуществления жизни – стратегию выживания [это обстоятельно описывается в кн.: 24]. Однако народы всегда – по крайней мере, со времени перехода на производящую форму хозяйствования в неолите – были социально неоднородными. Их социальная неоднородность еще больше усилилась с появлением такой формы политической организации, как государство, и такой формы поселения, как город, с усилением противоречий между государствами и актуализацией такого вида межгосударственных отношений, как войны, со становлением социальных иерархий с их правителями и чиновниками, с установлением разных форм хозяйственной деятельности, с развитием религий и института, их обслуживающего, и т. п. [см. об этом: 114]. Ограничимся перечисленными вехами истории социальной стратификации человечества.
Эта социальная и профессиональная, а также социально-статусная неоднородность населения, различия в местах проживания (деревня и город), различная степень зависимости от природных условий, различная степень вовлеченности в реальную событийную историю, различные цели и продукты деятельности, различные регулятивы взаимоотношений и пр. – все это привело к тому, что в рамках каждой «локальной стратегии выживания» исторически и социально сложилось три внутренние функциональные стратегии – три адаптивных способа существования. Первый – адаптация к природным условиям жизни путем разработки соответствующих устойчивых форм хозяйствования и социальной организации акторов. Второй – адаптация к историческим условиям жизни (внешним взаимодействиям и внутренним социальным коллизиям), реализуемая главным образом в режимах социального управления и в постоянном обновлении инструментария и технологий деятельности. И третий – адаптация к текущей экономической и политической конъюнктуре, осуществляемая не путем производства чего-либо, а посредством тех или иных форм и режимов актуального потребления уже имеющейся продукции [подробнее об этом см.: 223]. Разумеется, речь идет только о преобладающей модальности адаптации. Практически каждая из этих адаптивных стратегий в той или иной мере решает все три задачи, но в разной пропорции, с разной степенью акцентированности различных функций и в разной композиции их сочетания.
Итак, вопрос о культуре вообще и поиске каких-либо универсальных законов ее функционирования и определения их значения в жизни людей отодвигается на уровень философского умозрительного обобщения. Научно-теоретический уровень обобщения распадается, по крайней мере, на три самостоятельные теории разных функциональных культур, наблюдаемых на протяжении человеческой истории.
Эти культуры можно выделить по предмету адаптации. Я полагаю возможным назвать их: традиционной культурой, адаптирующейся прежде всего к природным условиям существования путем воспроизводства уже исторически оправдавших себя форм производства продукции и технологий жизнедеятельности; креативной культурой, адаптирующейся главным
