Пока не удостоверюсь, что приступ не повторится, я не пересеку порог этой комнаты.
Он думал, что она хочет прогнать его?
Благоразумнее было поступить именно так, но… Миллинарса не могла указать на выход. Не хотела этого.
– Я не прошу этого.
– Ты испугала меня. Как только увидел тебя, лежащей на полу… я не знал, что мне делать.
Лина заправила светлую прядь за ухо, отводя взгляд.
– Спасибо.
И вновь повисла неловкая пауза.
– Давно ты понял?..
Он не стал переспрашивать и уточнять, о чем она.
– Мне казалось, что мы встречались раньше. Еще тогда, когда ты ринулась защищать Кирина перед Смерчем. И после… каждая наша встреча рождала во мне сомнения. Твои глаза казались знакомыми. Они так похожи на глаза киоссы Араи, что иногда мне мерещилось, будто она сама творит чудеса на Сулеиме. Однако я понимал, что ты – не она. Но уверился окончательно лишь после того, как ты создала зелье.
– Зелье?..
– Я не принял его. Обещал ведь выпить перед твоими глазами, – он усмехнулся. – Правда тогда надеялся выставить это показательным наказанием. Теперь же… спасибо тебе, Лина. Ты подарила мне шанс вернуть прежнюю жизнь. – Он ненароком дотронулся до золотого браслета, опоясывающего запястье.
Верно, рабская метка…
Прежняя жизнь… Зелье… Наказание…
Воспоминания возвращались вспышками. Мимолетными, маленькими фрагментами, которые едва успевали усвоиться воспаленным мозгом. Однако что-то Лина смогла выцепить.
Их разговор. И… поцелуй.
Поддавшись инстинктам, Миллинарса подалась вперед, вновь желая слиться с этим мужчиной в поцелуе.
Слишком много потрясений на нее свалилось. Слишком много лжи было за последний год. И слишком много запретов. В которых он – главное табу.
Персиваль ответил, не медля ни секунды.
Поцеловал, притягивая ее к себе еще ближе. Словно сам хотел за этой лаской скрыться от всего, что они пережили. И чего сознательно лишали себя.
***
Гисхильдис, он, вероятно, спит! И видит прекрасный, соблазнительный сон.
Ведь как иначе объяснить то, что сейчас под его ладонями плавится желанное тело, с яростной готовностью отвечая на ласки?
Миллинарса поцеловала его. Сама.
А с его стороны отказываться от решительного действия девушки, из-за которой он готов был бежать, сломя голову практически в чем мать родила посреди зимы, было бы действительно глупо.
Ее губы поддались на искушение, впустив язык, чтобы он властвовал, изучал и дарил наслаждение, запоминая каждую секунду, каждое мгновение, что Небеса позволили испить ему этой удивительной ночью.
Персиваль понимал, что Лина нырнула в нежность спонтанно, возможно, хотела таким образом отблагодарить его за внимание… и все же был рад хотя бы стать временным утешением.
Главное, не заходить слишком далеко.
Вот с последним
