волосы жены.
– Знаю, дорогая, знаю! Мы сильные, мы справимся!
Взгляд отца меня поразил. Он был сосредоточенный и упрямый, как будто что-то решил для себя. Мама слегка отстранилась от его груди и сквозь слёзы проговорила:
– А что… Если он узнает о ней?
Отец сжал зубы, его лицо окаменело:
– Запомни, Кахитель! Никто не причинит вред нашей дочери! – глаза отца грозно блеснули, он взял в ладони лицо своей жены. – Клянусь! Не будь я двенадцатым апостолом.
Не зная, как реагировать на услышанное, бросилась к брату и сестре. Плюхнувшись на диван, нервно содрала фольгу с мороженного. Не замечая вкуса и запаха, принялась за десерт.
– Люция? – голос сестренки заставил обернуться к ней. – Что с тобой?
Я нахмурилась и пожала плечами:
– О чём ты?
Адоэль провела пальцами по кудрявой голове Питера, который лежал у неё на коленях.
– Не знаю, у тебя такой вид, будто расплачешься…
– Чихнула только что, – отвернулась к телевизору, показывая, что не хочу разговаривать.
Свидетелем чего я стала несколько минут ранее?
Воскресенье – выходной день! Только не для отца. После вчерашнего инцидента, точнее того, как нечаянно подслушала разговор родителей, не могла успокоиться. Поэтому решила, что обязательно уговорю отца взять меня с собой на работу. Одна мысль, что целый день нужно будет провести с мамой, пугала. Да, именно пугала.
Перед глазами до сих пор стояло её лицо, полное потрясения, когда она узнала, что у меня есть зачатки крыльев. Никогда не забуду, как её пальцы дрожали, когда она держала снимки с изображением злополучных крыльев. Именно злополучных… Ведь я ждала другой реакции – радости или гордости.
Все мои надежды, словно бумажный кораблик, утонули в море маминого ужаса. Шмыгнула носом – нет, не буду плакать!
Натянув голубые джинсы и белую футболку, минуту провозилась со шнурками, завязав их крест-накрест. Осталось привести в порядок волосы, и я готова. Быстро расчесала пряди, завязала их в высокий конский хвост. Эта причёска красиво подчеркнула черты лица. Они стали выглядеть благородней. Были видна изящная шея. Всё было прекрасно! Только большие зелёные глаза выглядели печальными. Ещё секунда – и вкусный вишнёвый блеск красовался на пухлых губах.
Когда я подходила к кухне, услышала негромкое пение Адоэль. У неё шикарный голос, жаль, она не любит петь на публике.
– Доброе утро! – ворвалась я с легкой улыбкой в помещение, пропитанное уютом и ароматом булочек с корицей.
Не желая тратить время, избегая взгляда мамы, обратилась к отцу:
– Пап, хочу с тобой на работу, – и тут же скорчила милое просящее личико. Отец замер, удивлённо моргнув.
–Э-э-э, если ты хочешь… – он бросил потерянный взгляд на маму.
Та, заправив за ухо локон, подливала мёд в тарелку Питера, который увлечённо уплетал оладья.
–Дорогая, я думала,
