что касалось тебя.
На последней букве Чарли с такой силой надавил на шило, что оно вонзилось в планшетку. Он скрипнул зубами. Хотелось застонать от злости на себя, ощущения собственной никчемности.
Снова и снова, уже в тысячный раз за прошедшие дни в памяти замелькали картины их первой с Кари встречи.
Когда в ответ на услугу вожак чужого клана потребовал, чтобы Чарли женился на его слепой дочери, оборотень почувствовал себя загнанным в ловушку. Тогда все казалось простым и понятным – клан Маккуин решил спихнуть невесту “с брачком”, пользуясь тем, что у Чарли нет выхода. В доброжелательности, с которой будущие родственники приняли его, чудился подвох, как будто весь клан радовался, что удалось повесить заботу об инвалиде на чужака. Дров в костер подкидывали многословные рассуждения будущей тещи о том, какая Кари беспомощная и как хорошо, что наконец-то нашелся порядочный волк, который будет заботиться о несчастной слепой девочке.
Если бы Чарли вовремя включил мозг! Если бы не был так поглощен своими обидами…
Тогда он смог бы заметить, с каким теплом и уважением говорили о Кари ее родственники. Мог бы обратить внимание, что “беспомощная девочка” не сидит целый день дома, полностью полагаясь на заботу родственников, а живет в столице и ходит в ту же академию, что и он.
Но он, ослепленный собственной глупостью, злой на то, что его силой принудили к браку с увечной незнакомкой, не заметил ничего.
Потом был тот разговор в кафе, когда он легко швырял пренебрежительные и оскорбительные слова в адрес своей невесты и ее родни, не подозревая, что девушка сидит рядом и все слышит. И скандал, когда она категорически отказалась за него замуж, а он – дубина, придурок – вместо того, чтобы убедить, уговорить, покаяться и признать свою неправоту, просто развернулся и уехал.
И кто из них двоих был слепым?
Прозрение пришло позже, когда он встретил Кари Маккуин в академии. Когда впервые увидел ее по-настоящему – сильную и гордую волчицу.
Когда осознал, что она его пара.
Я виноват перед тобой. В том, что сначала оскорбил, а потом преследовал, принудил к помолвке.
Еще я виноват в том, что поцеловал тебя, но за это я не стану извиняться.
Он закрыл глаза, вспоминая пьянящий вкус ее губ. Сладкий запах волос, короткую боль, когда она укусила его и безумное возбуждение, когда Чарли понял, что девушка отвечает ему. Что на нее – такую холодную, непреклонную – тоже действует магия взаимного притяжения пары.
Но его невеста не живет инстинктами. “Я не люблю тебя, Чарльз, – сказала она. – Но что гораздо хуже, я не уважаю тебя, и не доверяю. Да, к тебе тянет, но я ощущаю это, как принуждение”.
В тот момент Чарли понял, что все. Если сейчас она уйдет, если он позволит ей уйти, то потеряет ее навсегда. И без торгов согласился на жестокое условие, которое поставила Кари.
Год в разлуке.
Не видеть ее год, не слышать ее запах, жить только воспоминаниями.
Больно. Очень больно и тяжело. Но в тот миг он бы согласился на что угодно.
Расчет волчицы был понятен. Она не верит в его любовь. Считает, что это всего лишь влечение, страсть, голос инстинкта. Надеется, что за год он ее забудет.
Хорошо, что Кари хотя бы разрешила писать ей.
***
Милая моя Кари.
Я написал только первые три слова и уже представил, как ты прочтешь их, нахмуришься и скажешь, что ты не “милая” и уж тем более не “моя”.
Но ты не прочтешь, теперь я знаю это точно.
Да, сегодня сделал глупость, которую поклялся никогда не делать. Проходил мимо центрального почтового и не удержался. Заглянул, чтобы спросить.
Все мои письма по-прежнему лежат там. Невостребованные и ненужные.
Я боялся, что так будет, поэтому не оставил обратного адреса – слишком горько было бы получить их назад. Пройдет срок хранения, и почтовые служащие просто швырнут конверты в огонь. Может, какой-нибудь любопытный клерк даже распакует одно из них и удивится, не найдя внутри ничего, кроме сотен пустых исколотых иглой листов.
Вряд ли случайный клерк знает азбуку слепых.
Я помню, что ты говорила мне не ждать слишком многого от нашей следующей встречи. Не вспоминать о тебе, ни на что не надеяться, встречаться с другими девчонками.
Но я не хочу. Не хочу и не могу не думать о тебе, почти-не-моя милая Кари. Ты что-то изменила во мне, и это навсегда.
– Привет, – улыбка на лице хорошенькой тигрицы-оборотня обещала многое, очень многое. И проходя она
