почувствовали твои губы. Хотя ты, безусловно, уже не раз испытывала схожие ощущения…
– Ни разу. Мог бы и догадаться. Это неповторимо.
– Мне говорили, что каждый раз неповторим.
– А сам ты… Ах, нет, не то…
Я усмехнулся:
– Да ладно! Отличается, это точно, – она посмотрела на меня с подозрением. – От единственного былого опыта.
Алина явно успокоилась и осмелев с покровительственной улыбкой сказала:
– Tеперь опытов у тебя будет больше!..
Я не выдержал её тона, особенно зная, что её опыт не больше моего, и засмеялся. Алина бросила на меня обиженный взгляд и легонько стукнула ладошкой по вороту пальто:
– Иди ты! Бесчувственное чудовище!
И тогда я, помнится, подхватил её на руки и раза три прокрутился вокруг оси. Алина завизжала, причём скорее от удовольствия, нежели от страха. Зато сразу помирились, не успев толком поссориться.
Нужного нам автобуса не было ещё минут пятнадцать. Алина взглянула на часы и с печальным лицом изрекла нарочито печальным голосом:
– Я опоздала.
Потом улыбнулась и уже значительно веселее повторила ту же самую фразу:
– Я опоздала! – и добавила: – Значит, можно не торопиться!
– Потрясающее пренебрежение!..
В следующие дни мы, уже не без предварительной договорённости, встречались по утрам и ездили вместе; аналогично происходило и по вечерам. Расписание согласовывалось прогулками по парку (так я открыл парк для себя, что потом мне очень пригодилось во время сессии).
Надеюсь, что мы с Алиной всё-таки нашли друг в друге прежде всего интересного собеседника и товарища, ибо хорошо известно, что любой внезапной вспыхнувшей страсти суждено затухнуть, причём скорее рано, чем поздно…
И чего это я так пессимистичен? Из-за того, что в прошлый раз не вышло? Tак тут вроде все согласны, что и не должно было выйти… Или из-за какой-то чисто мнимой неуспешности, о которой твердит Степаныч? Но меня вроде бы никогда не беспокоила собственная «неуспешность». Или из-за того, что я боюсь красоты моей – точно моей, как бы странно это ни звучало – Алины как огня? Печаль.
Однажды знакомые с физфака (и как только разнюхали, стервятники?) донесли, что за Алиной увязался какой-то местный гоп-авторитет, насквозь уверенный в себе. Я только посмеялся им в лицо. Моя реакция несказанно озадачила физиков.
– Tы что, не боишься её потерять? – удивлённо спрашивали они у меня.
– Очень боюсь, – серьёзно отвечал я. – Но не вашему гопнику меня её лишить.
Они удалились с видом собственного превосходства. Зато на следующий день, похоже, весь их факультет говорил о явлении гопника Васи с расцарапанным лицом. Все посмеивались, ибо знали, чьих милых коготков это дело. На прямой вопрос Алина невинно заявила мне:
– Да он дурак в квадрате! Отказа изволил не понять, даже когда
