это было в порядке вещей.
– Я буду тебе изменять и вряд ли когда-нибудь полюблю, – честно, на берегу предупредил ее.
– Да как хочешь, мне все равно, – спокойно парировала она, даже не дрогнув.
Бесчувственная, безвольная, совершенно не уважающая себя кукла! И я рядом с ней чувствовал себя полным дураком!
Резко поднявшись из-за стола, я молча покинул ресторан. «Да, я невоспитанный подонок, но свои последние минуты свободы я хочу провести иначе!» –
– Тимур! – донёсся вслед разъяренный голос деда, но я сделал вид, что не слышу: ведь я все еще был свободен.
Огромными рыхлыми хлопьями снег медленно кружился и опускался на мои плечи, путался в волосах и таял, касаясь теплой кожи. Вокруг не было ни души, хотя время на часах едва перевалило за десять вечера. Битый час я смотрел на ее окна. Было темно, свет не горел, но я не уходил, понимая, что другой возможности у меня не будет, и что на следующий день весь город взорвется новостью о свадьбе сына нашумевшего депутата и дочери немецкого бизнесмена, и что я уеду отсюда навсегда.
Внезапно в тёмном окне загорелся слабый свет, пробуждая во мне надежду и дикое желание услышать еще хотя бы раз звук ее голоса.
Я бросился к подъезду и набрал заветные цифры. Гудок, второй, третий. Никто не ответил. Мне не могло показаться! Я видел свет! Отойдя от двери и взглянув наверх, я наткнулся взглядом на ее силуэт.
«Да простит меня Миронов, но пока мне кто-нибудь не откроет эту чертову дверь, я не уйду!» – решил я и снова позвонил. Гудок… Второй… И вдруг я услышал мелодию, сигнализировавшую, что мне разрешили войти. Не замечая ступеней, взлетел на нужный этаж, поскольку у меня не хватило терпения дожидаться лифта.
На лестничной клетке было темно, и лишь слабая полоска света от приоткрытой двери в квартиру Миронова озаряла окружающее пространство. Я медленно подошёл ближе и, забывая дышать, полностью открыл металлическую дверь.
Ксюша стояла в двух шагах от меня – так близко, но в то же безумно далеко, босая, в какой-то нелепой безразмерной футболке. Она смотрела на меня своими огромными глазищами цвета неба, а я впервые не знал, что сказать.
В квартире царили полумрак и тишина. и создавалось ощущение, что мы совсем одни.
– Привет, – первой решилась заговорить Ксюша.– Тебе дедушка все рассказал, да?
Я кивнул, не отводя от нее глаз. Она была такая прозрачная, хрупкая, трепетная. Я видел, что Ксюша волнуется: она поджимала пальцы босых ног и теребила тонкими ладошками кончики своих волос. Смотрела на меня и как будто чего-то ждала. Я решительно шагнул вперед, хотел подойти ближе, но она робко отступила назад. Амиров. Конечно! Она же теперь с ним. Где он? В ее комнате?
– Гена дома?– спросил я, чтобы разрядить обстановку.
– Нет, – пробормотала она себе под нос, затем опустила глаза и добавила неуверенно: – Нет… он… там… они все… там… в Сочи…
– Амиров?
