говорю же! А то, что набрала немного лишнего, так это не беда. Вот Уляша родится, и начну худеть. Лерунь, правда, нет повода для волнения!
Рита, пожалуй, была единственным человеком, если не считать покойной матери, которой я разрешал называть себя этим противным именем «Лера».
– Я просто соскучился, – отозвался в ответ, чтобы она не переживала лишний раз.– Ты у меня красавица, Ритка! А с животом особенно.
– Ну, скажешь тоже! Это только в глянцевых журналах да по телевизору беременные все красивые да шустрые. А на деле? – Она скорчила забавную рожицу и продолжила: – Тут болит, там колет. Ботинки самостоятельно не надеть, на животе не поваляться. Это я молчу о том, что есть постоянно хочется. Вон, Димка, уже замучился мне готовить. Ощущаю себя не женщиной, а цистерной неповоротливой.
Заботливый Димка, а для окружающих вполне себе Дмитрий Олегович, подошел к сестре и ласково обнял за плечи.
– Ты у меня лучше всех, Ритусик, – чмокнул жену в затылок. – Валера прав: ты красавица, и внутри тебя еще одна красавица. И обе мои.
– Ага, это ты так ласково намекнул, что я не цистерна, а бесформенная матрешка? – в шутку рассердилась на мужа Ритка, а мне оставалось лишь сидеть и улыбаться.
В свои двадцать восемь я тоже мечтал о семье, о детях, вот только все никак не складывалось. С юности работал на Горского. Ни образования нормального не было, ни профессии. Что я умел? Находить, запугивать, калечить… Да и из женщин рядом были одни шалавы – так, на одну ночь. Семью с такими не построишь.
Это потом, с годами все устаканилось. Горский меня многому научил, помог открыть свою фирму, да и времена другие настали: физической силой уже мало что решалось. Дом построил, сестру поднял, а сам так и остался не у дел. Пока этим летом вновь не увидел Ксюшу. Из тощей нескладной девчонки она превратилась в хрупкую и изящную девушку, от которой я был не в силах отвести взгляд.
Кому, как не мне, Коля мог бы доверить безопасность своей единственной дочери, когда дуреха без ведома решила вернуться домой? Я наблюдал за ней издалека, как стояла потерянно в аэропорту, как ходила первые дни по городу и разглядывала его огромными кукольными глазами, как ездила в институт и варила кофе в «Кофеине». Я всегда был рядом, но она никогда не видела меня.
Зато успела заметить Черниговского. С его дедом у меня были отдельные счеты. Это ему в далекие времена отец задолжал денег. Это он стоял за похищением Ритки. Это из-за него мы так и не успели собрать деньги на операцию матери. И если бы Горский не просил меня не трогать Ермолая и Тимура, то я давно бы расквитался теперь уже с обоими.
Коля же, в свою очередь, внимательно наблюдал за мной и все подмечал: как я смотрел на Ксюшу, как говорил о ней, как с пеной у рта искал ее, когда та сбежала от Соболева, как ненавидел Черниговского. Он понял все сам и не стал возражать. Более того, он решил помочь.
Поэтому, когда он предложил затею с аукционом, я не просто согласился, а еще и доработал его план до нужной кондиции. Даже Горскому было не
