глазами и почёсывая трехдневную щетину, ставшую, как заметила Светлана, космополитически-популярной в силу не столько экономии, сколько лени, таксист напряг рацию для справки. Проржав над перспективой парки у «трёх богатырей», диспетчер стала наугад называть все схожие или подходящие под смысл названия заведений. Очередное из них оказалось нужным.
В салоне раздался шип, хрип, писк, хруст из которых пассажирка поняла только одно: диспетчер объясняла как проехать в нужное место.
– Как вы это расшифровываете? – выдохнула Светлана, от всего сердца жалея водителя.
Он гордо тронул машину с места в галоп:
– Привычка. А вообще шо тут непонятного? Нам на Крымскую. По Красных партизан в сторону микрохирургии хглаза, потом у ботанического парка на кольце налево на третью линию до Славянской, там кладбище. Я вчера туда мужика подвозил; жена умерла. Представляете, шла по рынку с морковкой и умерла. Молодая ещё. Ну, не как вы, конечно, – таксист подмигнул в зеркало внутри салона, – но пятьдесят – тоже не возраст. Во жизь!
– Так нам что: на кладбище? – знакомые с детства названия не давали приезжей никаких ориентиров, только путали и пугали. В Краснодаре Козырева не была вот уже семь лет.
Таксист заржал широко открытым ртом и упёрся в руль пузом, и перешёл на «ты» без церемоний:
– А ты шо торопишься? Ты, красавица не боись, все там будем. Токо не чичас. Хгде кладбище, не доехав надо пересечь трамвайные пути, потом опять налево и ехать вдоль путей, чётко прижимаясь к ним. Потому как дорога там – дерьмо: одни ямы и ямищи, – машина ловко лавировала по улицам, переполненным легковушками и ГАЗелями, и перепоясанным троллейбусами. – Я там намедни чуть ось не оставил.
– И что ямы? Прямо ямы? А объехать никак?
– Объехать? Наверное можно. Но токо зачем объехать: за третьей ямищей как раз и будет твоя баня. Ха-ха. Нетипичное заведеньице. Кубанцы туда мало ходят.
– Дорого?
– Строго. Там немец хозяин. Сама увидишь: ни одной бл. ди на входе нет.
«Да уж, показатель респектабельности заведения!» – подумала Света.
От мата она скорчилась:
– А без ругани никак нельзя?
– Какой ругани? – таксист попытался нахмурить лоб. Видимо, вырвавшееся слово было для его лексикона настолько повседневным, что притёрлось, как литературное.
– Матом зачем? Что в России только матом можно продажную женщину обозвать? – Светлана пыталась натолкнуть таксиста на мысль, но вместо подсказки заставила задуматься ещё глубже, отчего их машина чуть не столкнулась с маршруткой.
– Бля! – снова шарахнул шофёр, затем внезапно догадался и опять заржал, – Ну ты, красавица дала! А как же их ещё иначе назвать: они – они и есть они…
– Ну, есть ещё такое слово как «проститутки» или «девочки лёгкого поведения».
