интерес был как-то странно сосредоточен на системах безопасности, нынешних и будущих. К чему бы это? – я заглянул ему в глаза.
– Ну, э… – Миша смешался, сказывался недостаток опыта, – все-таки самое интересное, технологичное.
– Миша, я не старшеклассница. У меня даже косичек нет. И кормить кошечку я к тебе не поеду.
– Какую кошечку?
– Милую! С хвостиком. Ты, Миш, задумал глупость, не знаю какую точно, но глупость. Дурацкую глупость. Причем в неправильном месте и с неправильными людьми.
– И что же ты, дядя Коля, знаешь об этом месте? Или о моих друзьях?
– Побольше твоего. Представь, что ты кортик…
– Дядя Коля, если уж пытаешься щегольнуть молодежным сленгом, зови их катетами, кортики – вообще несовременно, так никто не говорит.
– Пусть так. Как ты думаешь, долго ли проработает такое заведение без санкции конторы? Сколько, по-твоему, тут стукачей?
– Среди моих друзей ни одного.
– Откуда бы тебе это знать? Человек слаб.
– Вот это я знаю, – он со значением посмотрел на меня.
Я не без труда сдержался: то, что мне хотелось ответить и даже сделать, к цели не приближало.
– Ладно, давай оставим в стороне, как ты это делаешь. Хотя делаешь опасно и неумно. Давай поговорим, зачем ты это делаешь. Предположим, а так не будет, вас не поймают, вы успешно заложите и взорвете какую-нибудь идиотскую бомбу в министерстве. Кто, по-твоему, пострадает? Подлые оккупанты? Мерзкие предатели? Ничего подобного. Оторвет голову какой-нибудь Полине Петровне из подотдела департамента по делам несовершеннолетних и уборщице Кате. Зачем это? Кому будет хорошо? Ты, кстати, лично знаком с нынешним замминистра.
– С Галицким?
– Вот что он плохого тебе сделал?
При чем здесь я… И что Галицкий? Ну, обаятельный человек. Мало ли кто обаятельный. Гитлер вот тоже любил кошечек. Только теперь Галицкий беззаветный защитник пидоров, любитель повосхищаться демократиями. Англия, Магна Карта, все такое. Где же его консерватизм и православное слабоумие?
– Ты его путаешь, я даже догадываюсь с кем. Галицкий всю жизнь стоял за либералов.
– Ну и что? Какая разница? Чего спорить, ты сам обо всех них отзываешься как о подонках.
– Я и о предыдущих так же отзывался, да они и были ровно такими же, а если подумать, просто теми же.
– И ты предлагаешь по этому случаю ничего не делать. Смириться и терпеть, – он включил монитор, вмонтированный в спинку водительского сиденья, и защелкал, переключая цветастые картинки. – Надо же что-то делать.
– Померь температуру. Лучше всего ректально. Или выучи хинди, раз уж тебя так угнетает бездействие. И прекрати, выключи.
– Ничего не делать и смириться… Досталось тебе, дядя Коля.
– Мы все умрем. Ты, я, даже маленькая Настя. Это никому не нравится. Категорически. Почему бы не взорвать в знак протеста городской планетарий?
Миша
