смысле тряслась от страха.
О чем так долго можно думать?! Ведь зачем-то притащил меня, так исполняй задуманное!
– Ой! – не сдержала писк, когда булавка, удерживающая белоснежный хвостик, впилась в самое мягкое место на моем теле. Я невольно подскочила, перекатилась на бок. В ответ тяжелая рука придавила меня к покрывалу. – О-о-ой, – пискнула второй раз, но уже продолжительней, от облегчения.
– Спи, – приказал громила.
И я провалилась в сон, какой-то ненастоящий, навязанный, похожий на кошмар, где события дня путались с пугающими сновидениями. В них на меня смотрел огромный волк. Зашел в комнату и сидел рядом с кроватью, сверля желтоватыми глазами. Он ткнулся мокрым носом мне в шею, несколько раз лизнул ушибленный лоб, погладился о лицо и голосом похитителя прорычал:
– Не бойся.
Угу, сразу стало легче. Вот прям сразу. Страх как рукой сняло, особенно если огромная пасть хищного зверя у твоего лица, пусть даже во сне.
Не знаю, когда зверь покинул мой сон, но казалось, что он реальный, и не отходил ни на шаг до самого рассвета. «А может, это маньяк приставил на ночь свою псину стеречь меня? Боялся, что я убегу?» – с этими мыслями я вынырнула в реальность.
За окном действительно брезжили первые лучи солнца. «А я все еще жива!» – заметила с радостью. Маньяк сохранил не только жизнь, но и мою девичью честь. Я так и осталась в белье, в атласном комбидрессе поверх плотных черных колготок. Ой! Громила и хвостик с булавкой аккуратно сложил на прикроватную тумбу.
В небольшой спальне, кроме меня, никого – я медленно повернула голову к двери и напрягла слух. Тишина. Не мешкая, спрыгнула с высокой кровати, схватила зачем-то заячий хвостик, в нерешительности приоткрыла дверь – пан или пропал – решила для себя, беззвучно ступая на лестницу, ведущую вниз.
«Тук».
«Тук. Тук. Тук», – словно кто-то работал топором.
«Тук».
Хотя что значит кто-то? Громила.
Я шла, а звук повторялся и усиливался.
"Боже!" – чуть не заверещала, зажимая двумя ладонями рот и глуша любые звуки.
Я выглянула снова, прижалась к стене, а перед глазами так и размахивал окровавленный тесак, зажатый в сильной руке. А потом “хрясь”! И шкурка зайчика полетела в ведро.
"Мамочки! Мамочки! Мамочки! – твердила про себя. – О, моя мамочка, она, наверное, с ума сходит сейчас. А Вася?! Мой маленький гном Вася?.."
С мыслью о сыне сердце заполнила откуда-то взявшаяся смелость.
Неуклюжими перебежками, словно партизан из старых фильмов, я беспрепятственно пробралась к выходу, толкнула незапертую дверь.
Меня не пугало отсутствие верхней одежды и обуви, ничего, я потерплю порывы холодного ветра и молодой снежок под ногами, лишь бы сбежать и добраться до людей, но вот псина…
– Гав! – пробасил лохматый бегемот, преграждая дорогу.
Огромный! Сидя, он мордой доставала мне до груди, а что будет, если этот теленок с клыками встанет на задние
