на мониторе, шевеля губами, и через несколько мгновений виновато улыбается мне.
– Простите, но по вашему номеру нет никаких записей о втором посетителе. Вы один, сеньор.
Черт!
Как я мог забыть.
– Простите, это я запамятовал. Столько перелетов за последнюю неделю, отели, перемещения…
Она с пониманием кивает.
– Подскажите, а девушка, блондинка с розовыми волосами и розовым чемоданом… Такая посетительница не выезжала сегодня утром? Может, она оставила мне что-то?
– Какой номер, еще раз подскажите?
Я называю, и администратор проверяет лежащие на ее столе конверты.
– О, да, что-то есть. Это с ночной смены осталось. Для вас, сеньор.
Она протягивает мне конверт, и я с жадностью хватаю его в надежде на… что?
Записку с благодарностью за великолепную ночь? Счет за нее же? Лучше счет, по нему я смогу отследить получателя.
Но в руки мне выпадает лишь банкнота в сто евро, исписанная мелким убористым почерком.
“Ты был самым горячим и нежным кабальеро в моем путешествии”.
Бабочка упорхнула, оставив на руках лишь тонкий аромат свежескошенной травы и легкую грусть.
Я тяжело опускаюсь на одно из пустующих в зоне ресепшена кресел и бездумно уставляюсь в окно, за которым ослепительно сверкают под солнцем экватора океанские волны. В кармане просторных льняных штанов рассерженным шмелем зудит телефон. Не глядя на экран отвечаю на вызов.
– Милый, ты не перезвонил вчера. У тебя все хорошо? – Голос жены как холодный душ после жаркого полуденного солнцепека – проносится табуном мурашек по шкуре. Я слышу ее настолько хорошо, словно она сидит рядом, на соседнем кресле, а не находится на расстоянии в несколько тысяч километров.
– Да, детка. Прости. Совсем закрутился.
– Ничего, я все понимаю.
Я будто воочию вижу, как морщинка на ее лбу разглаживается, а в уголках глаз собираются милые лучики. Она у меня любит улыбаться. И ей безумно это идет.
– Ты у меня самая лучшая, солнышко мое.
Мне легко это говорить, потому что правду сказать вслух несложно. Она действительно самая лучшая.
– Я тебя люблю. И уже очень соскучился.
– Я тоже. Возвращайся скорее.
– Непременно, детка.
Непременно вернусь. Закончу кое-какие дела и вернусь.
За четыре месяца до описываемых событий
– Драсьте, драсьте. Ну давайте, хлопайтесь пока вон там на диванчик, а мне еще пять сек надо. Я тут монстрика одного замочу. Ах ты ж… сученок! А если я тебя так? А вот с этого ракурса? А ракетой? На! На! Получай, фашист…
Кабинет психолога, которого нам посоветовал хороший знакомый, похож скорее на спальню откровенно игнорирующего родительские просьбы “прибраться” подростка: огромная плазма на стене, высоченные усилители по бокам, приставка, куча разноцветных журналов, разбросанных под телевизором, большой кожаный диван с небрежно сваленными
