знаю: чёрта с два он собирается это делать. Даже если у меня стремительный регресс случится.
– С-спасибо, я… – хочу поблагодарить Егора, раскладывающего вещи в свой профессиональный чемодан и скатывающего гимнастический коврик, только слова сложно подобрать. – Я очень тебе благодарна…
Он смотрит на меня, улыбается и подмигивает, мол, всё в порядке. Всеволод этого не видит. А я облегчённо выдыхаю. Мне бы не хотелось, чтобы Сергеев обвинял Егора в чём-то, чего тот не совершал.
Достаточно его двусмысленных намёков в мой адрес.
Мне не по себе, хотя я ничего дурного не сделала. Почему я чувствую то, что чувствую?
Это не страх. Я не боюсь Всеволода, мне почему-то отчаянно важно, чтобы он мне поверил. Мы будто вернулись в прошлое, где он этого не сделал. И ощущение, что всё повторяется, накрывает меня удушающей волной.
Я не хочу жить прошлым, но эмоции сильнее.
– Как мило, давно вы перешли на «ты»? – начинает Сергеев, как только за Егором закрывается дверь.
– С самого начала, – вскидываю подбородок вверх. – Он врач, а я пациент. Не вижу смысла официально расшаркиваться.
– Смотрю, ты снова обрела голос. Да ещё какой! Без причины возмущённый, – очередная усмешка от Сергеева бьёт по нервам.
Щёки вспыхивают против воли. Чувствую, как горячая волна смущения поднимается от шеи к лицу. Полностью разворачиваюсь к креслу, цепляюсь пальцами за спинку так, что костяшки белеют. Перевожу дух и задаю единственный вопрос, который меня сейчас волнует.
– Где Ульяна?
Всеволод меня игнорирует, будто не слышит. Это его метод причинить мне боль. И он, чёрт его возьми, работает. Отлично работает!
– Чем же ты тут занималась? В моё отсутствие? – вместо ответа спрашивает он.
– Если ты намекаешь…
– Что ты… никаких намёков, Арина, абсолютно никаких намёков, – повторяет два раза. – Ты, наверное, и сама не замечаешь, что делаешь.
– Я ничего не делала.
Он лишь поджимает губы и вскидывает брови.
– В прошлый раз ты также говорила.
Эти слова, как удар наотмашь. Ощущаю, что ноги дрожат. Я измотана тренировкой, силы уже на пределе, а Сергеев своим появлением окончательно выбивает весь бойцовский дух, который я накопила за прошедшие дни.
– Нам надо поговорить… о прошлом, – сдаюсь и говорю то, о чём долго думала.
– Зачем?
Всеволод невозмутим. Он опирается плечом о косяк двери и складывает руки перед собой. Мы стоим друг напротив друга, и кресло передо мной – будто щит, способный словить сотни острых стрел, которые Сева готов запустит в моём направлении.
– Там… есть моменты.
Судорожно думаю, о чём могу сказать, а о чём не могу. Оправдан ли риск?
– Я бы предпочёл никогда больше тебя не видеть, – меняет он тему. – Но вышло так, как вышло. У нас общая дочь. О которой ты даже не собиралась мне говорить.
– Где моя дочь? Где Ульяна?
– Она
