водоворот выплеснул их через Водяные ворота на берег Москвы-реки, пронёс ещё с десяток саженей и отпустил. Девушка, которую он прижимал к себе, тряслась в его руках крупной ознобной дрожью. Фёдор выдохнул и отстранился, чтобы взглянуть на свою добычу. Хорошенькая хоть?
Взглянув, онемел на миг от удивления.
– Мария Платоновна? Вы?!
Она смотрела на него, не узнавая. Лицо, как у той самой каменной девки, – мраморное, даже губы белые.
– Ну полно… – Фёдор погладил её по волосам – чепец сбился на затылок, и золотистые пряди крупными кольцами рассыпались по плечам. – Успокойтесь, сударыня! Всё уж позади…
Ох и глаза! С такими и огнива не надо, только и гляди, чтоб пожара не случилось! Правы Андрейкины вертопрахи – Венус…
Между тем ужас стал уходить из её взгляда, и в нём мелькнуло сперва воспоминание, а затем узнавание.
– Господин Ладыженский! – Чувствовалось, что она силится вспомнить его имя, но не может.
Фёдор вздохнул – ну да, не грезят о нём молодые красавицы и имя его по ночам в подушку не шепчут.
– Ладыженский, Фёдор Романович, к вашим услугам, сударыня, – проговорил он мягко.
– Фёдор Романович… Вы… Я… Они… Ежли б не вы, они бы меня до смерти задавили… – Губы её как-то набухли и изогнулись горьким коромыслом, как у маленького Алёшки.
– Ну-ну, – Фёдор ласково и успокаивающе ей улыбнулся, – уже всё. Больше ничего дурного с вами не случится. Как вы в толпу-то попали?
– Мы канатоходца смотрели на Соборной площади. Персиянина. – Она вздохнула, коротко и судорожно, а может, всхлипнула. – С Митей, Дуняшей и Парашкой, а после давка началась, когда государыня на крыльцо вышла…
Она заозиралась, должно быть, ища брата и неведомых Фёдору Дуняшу с Парашкой, и растерянно пробормотала:
– Как же я их теперь сыщу-то?
– Хотите, пойдём назад на Соборную площадь и вместе поищем?
В глазах девицы полыхнул такой ужас, что, опасаясь, как бы не сомлела, Фёдор легонько поддержал её за локоть. – Ну нет, так нет, не волнуйтесь только. Можно подождать возле ворот. Вы через которые в Кремль заходили?
– Через Константино-Еленинские…
– Вот и подождём там.
– Так это ж с другой стороны!
– А мы с вами вокруг обойдём, вдоль стены. Не бойтесь, со мной вас никто не обидит.
***
На Красной площади шло гулянье. По краям вереницей тянулись огромные, плохо оструганные столы, на которых громоздились туши жареных быков, поросят, телят. Здесь же стояли бочки с пивом – угощайся, кто пожелает!
Сама площадь кишела народом: купцы, мастеровые, мужики – на даровые харчи да потеху чуть не весь город собрался. Князь Порецкий поморщился: надо было верхом ехать, а то толкайся теперь среди холопов. Карету пришлось оставить на Варварке – дальше не проехать.
Не опоздать бы… Он на ходу достал из кармашка серебряную луковицу часов.
