есть на самом деле. В присутствии давнего знакомого ощутила себя уверенно и спокойно, хоть и немного оробела, увидев преображение из гадкого утёнка в лебедя. Нет, не в лебедя. В орла!
Красавец-мужчина шёл за мной молча, не поддерживал разговор и вёл себя странно.
– Чего молчишь? – уточнила, почувствовав неожиданную неловкость.
– Любуюсь тобой. Осмысливаю.
– «Любуюсь» – это хорошо, это приятно. А осмысливаешь что? – уточнила, отпирая замок. И даже руки не тряслись! Ну не молодец ли я? Роковая женщина даже в джинсиках! – Проходи.
– Пытаюсь понять, как такая вертихвостка, как ты, выросла в столь роскошную женщину. А ещё, Эля, ты прости, конечно, – извинился Сергей, закрыв дверь, – но откуда у тебя такая грудь? Ты ведь в семнадцать была, ну, изящных форм. Неужели хирург?
– Измайлов, тебе не говорили, что задавать такие вопросы женщинам неприлично?
Я возмутилась и потопала в сторону кухни, чтобы не только поставить цветы в воду, но и скрыть от этого глазастого изверга опаливший щёки румянец.
– Мы ведь свои, – раздался голос совсем рядом, и я в панике едва не выронила цветы.
– Давай остановимся на мысли о том, что я роскошная женщина, ладно? – предложила, смущаясь ещё сильнее.
Да я не краснела, наверное, со школы! Что этот гад себе позволяет?!
– Ты ведь меня знаешь, я люблю во всём разобраться. Не узнаю – не расслаблюсь и весь вечер буду думать только о твоей груди, – пригрозил Измайлов.
– Вот и думай! – рявкнула я, разозлившись. – По слухам, вы, мужчины, и так только о ней и думаете, а ещё о сексе.
– Все пять этажей я думал о другой части твоего тела. Она тоже прекрасна, – сделал он не совсем приличный комплимент. – Но там видно, что настоящая, накачанная в зале округлость, а здесь меня одолевают сомнения.
– Измайлов, предупреждаю: мы находимся на территории, где женщина вооружена и очень опасна, – произнесла ледяным тоном и посмотрела в сторону мраморной скалки, которую как-то подарила мне Маргоша, уверенная, что все женщины по рождению – ну просто отличные хозяюшки. Я же готовить умею и даже люблю, но не из теста. Блюду фигуру.
Оказывается, Марго всё предусмотрела. Скалка необходима не только на кухне, но и для воспитательного эффекта.
Этот паяц схватил мою любимую сковороду и выставил её вперёд.
– Я буду защищаться.
Секундное молчание – и мы заржали как кони. Приличнее эту истерику не назвать. У меня даже слёзы потекли. Осторожно их утерев и кое-как придя в себя, открыла окошко, чтобы вдохнуть свежего воздуха.
– Да уж, я думала, такие разборки только после двадцати лет семейной жизни бывают.
– Ну, мы знакомы с твоих десяти лет, так что, в общем-то, условия почти соблюдены. Тебе скоро тридцать четыре…
– Заткнись, просто заткнись. Я ещё молода и прекрасна.
И прозвучало это… уныло. Так, словно я уже отчаялась
